Это сейчас, когда я добралась до инфы, многое понимала, а Макс подтвердил. А тогда была, лишь паника и страх. За семью, за друзей и этого соседа Демона, что удивительно быстро прикипел к моей оцифрованной душе.
- А тебе не говорили, что курить – вредно? – Не могла сдержать себя. Почему-то от вида такой знакомой спины в душе зарождалось приятное тепло и спокойствие.
Отбросив все и вся, я, все же, была рада тому, что он есть, он рядом.
- Нервы. – Тяжело говоря, он рассматривал меня, словно, убеждаясь в чем-то.
- Ты сейчас же мне все объяснишь! – Взбесившийся брат подлетел ко мне. Вот только его нравоучений мне не хватает. Достала его гиперопека.
Но, мою попытку отгавкаться, прервал Олег, что молниеносно, сгреб меня в свои руки.
Стоявший, молча, Костров, как всегда был краток. Что не радовало. Хотя и по нему было видно, что все это не легко.
- Домой. – Раздалось надо мной. И от этого слова стало тепло. Невыносимо тепло. Его запах, его руки…
Я, наконец-то, поняла, что так давали под сердце.
Страх.
Страх, что его не будет. Что с ним может что-то случиться.
И это окончательно и бесповоротно выбило почву из-под моих ног.
Как? Вот, как может такое быть? Человек, что просто был моим соседом, мог стать таким близким для меня?
Увидев, что брат все еще стоит, словно статуя, я напомнила, что мы здесь не на прогулке. Олег согласился, и окликнул его.
Сидя в его машине, вдыхая аромат парфюма с его кофты, я закрыла глаза. Мне было страшно.
- Его пытались убить. – Выдала я, и поняла, что все понимаю - правильно, что все это не грёбанная буйная фантазия.
Демон молчал, не смотрел на меня. Его руки дрожали, а лицо было похоже на маску.
- Мы приедем домой, и ты мне все расскажешь мартышка. – Как-то холодно ответил он.
И машина довольно заурчав, выехала со двора больницы.
Закрыв глаза, я боялась смотреть на него. Мне было страшно увидеть там…
…
- Мартышка, мы приехали. – Нежный шепот раздался над левым ухом. От чего по телу, стадом, пробежались пиксели.
Олег
-…примерно, так. – Сеня сидела на подоконнике. Ее кухня была полным отображением своей хозяйки. Теперь я в этом убедился точно.
На самой хозяйке был большой мужской свитер и гетры. Ведь по прибытию, Левский, отправил ее в душ.
«Ты устала.» В братских словах была и забота, и негодование.
- Ну, почему ты решила, что все это рук Копылова? – Игорь, что вертелся на барном стуле, как уж, снова, закипал.
- А ты сам посуди. Все концы сходятся на деле, что связывает его, Макса, Аро и …- Ее глаза проникли в мой мозг, что переваривал сказанное ею. – Олега, да и дед… - Она, снова посмотрела на брата, а я понял, что пропустил удар сердца. Так мягко мое имя еще не звучало.
- Хватит! Сенька! Сколько можно!? – Он подорвался так, что стул грохнулся со страшной силой, а чашка, что стояла перед Мишей опрокинулась на пол.
- Что МОЖНО? Да, сколько ты «лечить» меня будешь! – Сенька подскочив в насиженного места, злобно запыхтела в сторону брата. – До кой поры, ты будешь надо мной трястись? Если трудно принять мою помощь, так и скажи! Но, перестань вести себя со мной, как с нерадивым дитем, что, вечно, лезет не туда.
Сеня обошла Кострова, что молча выжидал. На брата она даже не смотрела. А когда за ней захлопнулась дверь, то Левский тяжело задышал.
- Высказался? – Миша, осторожно, собрал разбитую чашку, и выбросил в урну. – Я одного не пойму, ты-дебил, Левский?
- Чего? – Взревел тот.
- Да того, придурок. Не уже ли тебе трудно доходит, что она пытается, просто, тупо, помочь?
- Но, ведь ЭТО опасно!
- Да, епт твою мать! – Михаил приблизился к Левскому вплотную. – А, она – ДУРА, этого не понимает! Так получается? А ты, сам, не можешь своими извилинами пошевелить, аналитик хренов, что она, банально, пытается помочь тем, кто когда-то помог ей, а? Ведь, что Макс, что Аровчик – это те самые люди, что когда-то помогли ей! Не «лечили» ее опекой и уставами, а просто, позволяли ей быть такой, какая она есть! Да, б***, чем ты лучше ее грёбанного бывшего? – Михаил решил было двинуть Левского, но передумал. Обойдя Гошку, он, было, двинулся за Манюней, но я остановил его.