После возвращения в Чаншу из Шанхая Мао был избран секретарем Хунаньского комитета КПК и приступил к созданию профсоюзов. В Чанше он основал Хунаньское отделение Всекитайского рабочего секретариата, которому пришлось конкурировать с основанной анархистами «Ассоциацией труда». Но уже в начале следующего года лидеры «Ассоциации труда» были схвачены военными и казнены. Тогда Мао считал рабочих главной движущей силой революции, хотя в Хунани промышленного пролетариата почти не было. К середине 1923 года Мао создал 22 профсоюза: шахтеров, железнодорожников, работников городского хозяйства и монетного двора, рикш, парикмахеров и др. с общим числом членов около 30 тысяч человек. Осенью 1922 года в забастовках участвовалo более 22 тысяч рабочих. Большинство из них завершились успехом – администрация вынуждена была пойти на уступки бастующим. Все требования носили экономический характер.
В мае 1922 года Мао избрали секретарем особого Сянского райкома, объединившего коммунистов Хунани и западной Цзянси, а в середине июня по совместительству – секретарем Исполнительного комитета Социалистического союза молодежи Чанши. 5 ноября 1922 года была создана Федерация профсоюзов Хунани, и Мао стал ее генеральным секретарем. В ноябре 1922 года в Хунани насчитывалось уже 230 коммунистов и комсомольцев, тогда как в Шанхае их было 110, в Кантоне – 40, в Цзинани – 20, а в провинции Аньхой – 15. В Гоминьдане тогда насчитывалось около 10 тысяч членов. В августе 1921 года Мао основал в Чанше под вывеской Университета самообразования школу для подготовки кадров КПК. Он сам стал Генеральным управляющим университета и оставил работу в Первом педагогическом училище.
Тем временем Чэнь Дусю доносил в Москву: «Большая часть рабочих – это ремесленники, еще состоящие в старых ремесленных цехах. Их мышление еще вполне патриархальное, к политике они относятся отрицательно. Они аполитичны. Количество современных рабочих очень мало, и хотя среди этих рабочих начинает развиваться политическое сознание, их требования не идут дальше прямого улучшения их положения и свободы для их организаций. Если мы попытаемся заговорить с ними о социализме и коммунизме, они испугаются и отдалятся от нас. Лишь очень немногие вступают в нашу партию, и то лишь через дружеские связи. Еще меньше число тех, кто понимает, что такое коммунизм, коммунистическая партия»[41].
В начале 1922 года группа общественных деятелей Китая, среди которых преобладали коммунисты, участвовала в съезда народов Дальнего Востока, проходившем в Москве. На съезде Ленин при встрече с китайской делегацией особо подчеркнул важность сотрудничества Гоминьдана и компартии. По возвращении Чжан Готао доложил в Центральное бюро КПК, что «большинство руководителей в Москве считают, что китайская революция должна быть направлена против империализма и внутренних милитаристов и реакционеров, которые находятся в сговоре с ним… Китайская революция должна объединить усилия различных групп революционных сил всего Китая. И в результате должно быть установлено сотрудничество между КМТ [Гоминьданом] и КПК. Ленин сам подчеркнул этот момент»[42].
12 августа 1922 года в Китай вернулся Маринг с инструкцией секретаря Исполкома Коминтерна Карла Радека о вступлении коммунистов в Гоминьдан, но с сохранением полной независимости и выходом из Гоминьдана тогда, когда компартия станет массовой партией. Также Маринг привез директиву главы Дальневосточного отдела Исполкома Коминтерна (ИККИ) Г.Н. Войтинского, предписывавшую «проводить всю свою работу в тесном контакте с тов. Филиппом», т. е. Марингом[43]. 25 августа Маринг посетил Сунь Ятсена. Суню представитель ИККИ сообщил, что Коминтерн советует КПК объединиться с Гоминьданом. Сунь согласился.