Не случайно первая опубликованная Мао статья называлась «Исследование физической культуры». Она была помещена в передовом по тем временам шанхайском журнале «Синь циннянь» («Новая молодежь») в апреле 1917 года и подписана псевдонимом: «Студент из двадцати восьми черт» (именно из стольких черт состояли три иероглифа имени автора — Мао Цзэдун). Передал ее в журнал Ян Чанцзи75. «Наша нация нуждается в силе, — писал Мао Цзэдун, — военный дух у нас не поощряется. Физическое состояние нашего народа с каждым днем ухудшается. Это крайне печальные явления… Если тела наши не будут сильны, мы задрожим при виде [вражеских] солдат. Как же мы тогда сможем достичь наших целей или оказать влияние на окружающий мир?»76 Мао предлагал читателям разработанную им самим систему физических упражнений, советуя брать пример с одного из великих хунаньцев, покорителя крестьян-тайпинов, генерала Цзэн Гофаня, который, даже будучи восьмидесятилетним стариком, закалял себя физически и духовно. Так же как и в случае с Шан Яном, Мао не заботило то, что Цзэн Гофань был жестоким тираном. Генерал Цзэн интересовал его только как выдающийся человек, достигший всего, о чем Мао мог только мечтать. Занятия спортом с точки зрения Мао должны были не только физически оздоровить нацию, но прежде всего — закалить волю людей. А «воля, — подчеркивал он в статье, — залог продвижения человека вперед»77. После чтения книги Паульсена в начале 1918 года Мао написал еще одно эссе. Называлось оно «Энергия разума». К сожалению, эта работа не сохранилась. Известно только, что профессор Ян Чанцзи был от нее в восторге, поставив Мао высшую оценку — 100 баллов78.
Желание студента Мао Цзэдуна стать сильным, волевым и целеустремленным героем, не скованным никакими моральными путами, понятно. Молодая кровь бурлила, темперамент лидера не давал спокойно сидеть на месте. Великие примеры будоражили мозг. Однако не все объяснялось только этим. Интеллектуальные люди его поколения трагически переживали униженное состояние отечества. Не только Мао Цзэдун, но и очень многие его ровесники в своих мечтах представляли себя гигантами, сокрушавшими хищные иностранные державы и местных тиранов, эксплуатировавших Китай. Как хотелось им победить горделивых англичан и американцев, пресечь произвол продажных чиновников и олигархов-милитаристов, обеспечить народу достойную жизнь! «Часто мы с преподавателями и друзьями говорили о том, как спасти родину, — вспоминает Чжан Готао, в 1914–1916 годах учившийся в средней школе города Наньчана, столицы соседней с Хунанью провинции Цзянси. — То мне казалось, что спасение — в христианстве, то — в физическом воспитании (идея, в то время новая для Китая). Все мои мысли были направлены на поиски пути спасения родины»79.
Одолеваемый патриотическим рвением и желанием лучше узнать жизнь народа, Мао летом 1917 года вместе с другом Сяо Юем отправился в путешествие по провинции Хунань. По пыльным сельским дорогам они прошли пешком более 900 ли. Общались с крестьянами, местными чиновниками, шэньши, торговцами. Это путешествие отчасти напоминало российское интеллигентское «хождение в народ». Мао шел в старом светлом халате, с зонтом и узелком, в котором находились смена белья, полотенце, записная книжка, а также кисточка и тушница. Последние вещи были особенно необходимы: студенты по пути подрабатывали, писали вывески, объявления, стихотворные надписи по желанию местных жителей. Отношение к труду у Мао, как видно, теперь изменилось. Крестьяне их кормили и давали кров. Всматриваясь в безрадостную жизнь сельских жителей, Мао, должно быть, вспоминал и свое тяжелое детство. И из всех великих героев прошлого теперь ему больше всего хотелось стать новым Лю Баном, который так же, как Мао Цзэдун, был сыном крестьянина, но, благодаря своей несгибаемой воле, смог организовать бедный люд на восстание, победить врагов и основать величайшую империю Хань. Настроение Мао Цзэдуна чувствовал и его спутник, Сяо Юй. Много лет спустя он вспоминал, как, бродя по дорогам Хунани, они спорили о роли императора, чья жизнь так интересовала Мао.
— Лю Бан был первым простолюдином в истории, который стал императором, — с жаром доказывал Мао Цзэдун. — Я думаю, его следует считать великим героем.