Мао принял решение урезать власть, которую Линь Бяо приобрел над военными. В декабре ЦК провел под председательством Чжоу Эньлая рабочее совещание, которое постановило «реорганизовать» Пекинский военный округ. Командующего округом и его политкомиссара, ставленников Линь Бяо, сменили два преданных Мао генерала. Через три месяца Е Цюнь и остальные вновь выступили с самокритикой, но и она не удовлетворила Председателя. С целью еще более ослабить позиции министра обороны он дополнительно ввел своих людей в Военную комиссию ЦК.
Зимой того же года Мао дал указание не допускать больше в его покои юных участниц танцевального ансамбля НОА — они могли оказаться агентами Линя.
За пределами весьма ограниченного круга лиц никто ни в стране, ни в партии не подозревал о грядущем ненастье. Даже Чжоу Эньлай и Цзян Цин не знали, насколько серьезно Мао был озабочен возникшей проблемой. Для ЦК партии Линь Бяо по-прежнему остался «ближайшим соратником и преемником товарища Мао Цзэдуна». О попавших в опалу генералах известно только членам Политбюро: никаких отставок, «провинившиеся» продолжали исполнять свои обязанности.
Скорее всего прекрасно развитая интуиция все же подсказывала Линь Бяо, что потрясений не избежать. К марту 1971 года министр обороны погрузился в глубочайшую депрессию. Его сын, двадцатипятилетний Линь Лиго, занимавший высокую должность в руководстве ВВС, среди наиболее преданных подчиненных начал тайно обговаривать способы обеспечить незыблемость позиций отца. Линь Бяо об этих разговорах ничего, по-видимому, не знал. Тем не менее один из подготовленных единомышленниками документов включил в себя такую оценку тактики Председателя, которая поразительно точно совпадала со взглядами самого Линя:
«Сегодня он использует одни силы для того, чтобы нападать на другие, завтра же поступает наоборот. Те, кого он хочет соблазнить, слышат сегодня ласковые и медоточивые слова, а завтра по сфабрикованным обвинениям взойдут на эшафот. Вчерашние гости через день станут заключенными. Если оглянуться на прошедшие десятилетия, то найдется ли среди людей, которых он когда-то поддерживал, хотя бы один человек, кого не уничтожили как политика?.. Его бывшие секретари либо покончили с собой, либо брошены в тюрьмы. За решеткой оказались и несколько самых преданных его соратников».
Между собой Линь Лиго и его товарищи называли Председателя «В-52»: подобно совершавшим налеты на Северный Вьетнам бомбардировщикам дальнего радиуса действия, смертоносный груз Мао сбрасывал на своих противников с огромной высоты.
После долгих сомнений они пришли к выводу, что непосредственной угрозы положению министра обороны пока не существует, и после смерти Председателя Линь Бяо все же станет его наследником. Рассматривалась вероятность и более раннего перехода власти в его руки; на этот случай коллеги Линь Лиго составили план действий, названный ими «Проект 571». Однако, по общему мнению, вступить в силу этот план мог лишь в исключительных обстоятельствах: даже при успешном осуществлении за него пришлось бы заплатить «слишком высокую политическую цену».
Подобные разговоры сами по себе свидетельствовали о весьма нездоровой обстановке, сложившейся в лагере министра обороны.
В конце апреля 1971 года события приняли еще более зловещий оборот. По инициативе Председателя Чжоу Эньлай сообщил У Фасяню, Ли Цзопэну, Цю Хуэйцзо, начальнику Генштаба Хуан Юншэну и Е Цюнь о том, что они подозреваются в проведении «ошибочной политической линии» и попытке «внести фракционный раскол в ряды партии». В руки Цзян Цин Мао вложил новое оружие: ее сторонников назначили руководителями отделов ЦК по пропаганде и кадровой политике.
В течение довольно короткого времени Линь Бяо все дальше отстранялся от выработки и принятия решений. Он прекратил ходить на работу, поведение его начинало вызывать растущее недоумение. Сказавшись больным, министр обороны рассчитывал уклониться от участия в праздновании Первомая. Чжоу убеждал его прийти, и когда в нарушение протокола Линь появился на трибуне уже после Мао, Председатель встретил его пренебрежительным молчанием. За проведенный вместе час оба так и не обменялись ни словом, ни взглядом.
В начале лета Мао осознал, что открытая конфронтация становится неизбежной. Чжоу Эньлаю через месяц он сказал: «Начатое в Лушани мы не довели до конца, проблема осталась. Суть ее в том, что генералы ощущают за своими спинами мощную поддержку». Несколькими днями позже Линь Бяо вместе с семьей поехал на отдых в Бэйдайхэ. В середине августа Председатель прибыл в Ухань, где на первой из ряда встреч с местными ответственными работниками заручился поддержкой провинциального руководства и военных. На протяжении своего дальнейшего маршрута Мао неустанно повторял: в Лушани начался очередной этап той борьбы, что велась против Лю Шаоци, Пэн Дэхуая и Ван Мина. «Кое-кто, — говорил он, — вознамерился стать первым лицом в стране, расколоть партию и силой прийти к власти»[79]. Председатель не делал никаких далеко идущих выводов. Он просто указывал, что «на товарище Линь Бяо лежит определенная ответственность». Кого-то из его последователей еще можно вернуть на путь истины, кто-то же успел зайти слишком далеко. Опыт прошлого, сухо заметил Мао, учит, что «очень трудно… перевоспитать того, кто своим примером приводит общество к непоправимым ошибкам».
Вести об этих словах Председателя дошли до Бэйдайхэ лишь 6 сентября — через три недели после того, как Мао начал свою поездку. Такая медлительность свидетельствовала о крайне незначительном числе сторонников, на которых Линь Бяо мог бы рассчитывать в провинциях.
События последующих шести дней со всеми основаниями можно назвать сюрреалистическими.
В Бэйдайхэ Линь был занят в основном обсуждением матримониальных планов своих детей. Еще во время «культурной революции» он обратился к Се Фучжи с просьбой подыскать в Пекине или Шанхае симпатичную девушку-студентку, перед которой раскроется перспектива стать супругой Линь Лиго. В императорском Китае девушки знатных фамилий превращались таким образом в наложниц отпрысков Сына Неба. Подчиненные Се Фучжи перебрали несколько сотен кандидаток, но в конечном итоге Линь-младший остановил свой выбор на молоденькой артистке ансамбля танцев НОА. Столь же частая сеть была раскинута и для поисков будущего мужа дочери Линь Бяо, Линь Лихэ. Е Цюнь отвергла избранного дочерью жениха, и девушка дважды пыталась уйти из жизни. Сейчас было самое время найти половину и ей.
Поставив крест на политической карьере, министр обороны целиком отдал себя семейным заботам.
В разговорах с отцом Линь Лиго настаивал на немедленных и решительных действиях. Либо Мао будет остановлен силой, либо Линю-старшему придется уехать в Кантон и попытаться создать там новый режим. В случае неудачи можно будет найти прибежище за границей, к примеру, в Советском Союзе. Дочь рекомендовала отцу подыскать себе какой-нибудь почетный пост, подобно тому, как это сделал Чжу Дэ.
К обсуждаемому вопросу министр обороны проявлял удивительное равнодушие, складывалось впечатление, что он пришел к выводу: они неизбежно окажутся в тупике.
В среду 8 сентября он согласился написать своим сторонникам записку, где призвал их действовать «в соответствии с приказами Лиго и Юйчи». Чжоу Юйчи был коллегой его сына из Главного штаба ВВС. На большее у Линь Бяо не хватило решимости.
Предыдущий день Линь Лиго вместе с друзьями посвятил разработке плана физического устранения Мао. Сошлись в одном: самые большие шансы на удачу будут в случае нападения на специальный поезд Председателя.
Рассматривались и другие варианты, в большинстве своем настолько по-мальчишески наивные, что могли бы показаться почерпнутыми из книжки с комиксами: в ход шли огнеметы и зенитные пулеметы; намечался взрыв двигавшейся по соседней колее цистерны с бензином; в салон Председателя с крыши должны были проникнуть вооруженные автоматическими пистолетами убийцы. Благодарение Господу, что конспираторы не только не попытались воплотить хотя бы один из своих прожектов, они не утруждали себя даже сколь-нибудь серьезной подготовкой.
79
Выдвинутое против Линь Бяо обвинение в том, что он стремился возглавить государство, заняло главное место в развернувшейся против него позднее кампании. Единственным доказательством стало полученное от У Фасяня под принуждением признание, в основе которого лежали домыслы Е Цюнь. Через несколько лет его сочтут фальсификацией. Вполне вероятно, что Линь, как гласит официальная версия, действительно хотел этого и выдвижением Мао пытался прикрыть собственные амбиции. Однако всем известное отвращение, которое Линь питал к любого рода церемониям, делает эту версию весьма сомнительной. Возможно также, что Мао заподозрил своего преемника в несуществующих намерениях. Наиболее правдоподобным представляется то, что в подобном обвинении Председатель видел более мощное орудие давления на массы, нежели в слишком хитро закрученном доводе, согласно которому министр обороны пытался отправить его в почетное политическое небытие. —