— Да ладно, он так привык, — отмахнулся Саид. — Галстук я ему не стал брать, потому что слишком смешно будет.
— Хорошо. Так, причесались все? — Райфайзен нас осмотрел и пригладил мне волосы. — Сейчас придут гости. Саид — не трогай Сью, Филипп — не спи за столом, Мао — не напейся, я умоляю. От тебя уже пахнет — ну сделай же перерыв!
Тут же позвонили в дверь, это была Сьюзен. Ей все понравилось, и она даже сказала, что и я теперь похож на человека. Саид хватал ее за спиной Райфайзена, но она его отпихивала.
— Они должны уже подъезжать. Идите, заберите от меня закуски.
Мы пошли к ней и вернулись, нагруженные тарелками со всякой едой. Я вдруг сообразил, что проспал завтрак. Удалось кое-что стянуть. Сьюзен все красиво расставила на столах в той комнате, где мы спали, но откуда Райфайзен все кровати выкинул на лестницу этажом ниже. Не успели мы перекурить после того, как закончили, за окном загудела машина, и Сьюзен побежала к зеркалу:
— Едут! Николсоны, я в вас верю! Вошли человек десять или даже двенадцать.
Впереди всех шел высокий полный человек в сапожках и красивой шляпе, он громко хохотал и всем жал руки. Он и мне пожал руку и сказал:
— Фрэнк Хаммер!
И трясет мне руку, и смотрит на меня, и смеется. Тогда Филипп говорит:
— Отпустите его, он тоже Джек Николсон. Нас тут четверо Джеков Николсонов.
— Ха-ха-ха-ха-ха! — покатился Фрэнк. — Назвать четырех братьев одинаково! Ваши родители с чувством юмора! Вы откуда, парни?
— Из Канады, — сказал Райфайзен. — Долго жили в маленьком, никому не известном городке, а потом кое-чему научились. Не желаете ли к столу?
— После того, что утром продемонстрировал нам Том, я имею в виду ваш мне совет не чистить зубы перед дебатами, я пойду с вами куда угодно, Джек! Сперва-то я хотел спустить Тома с лестницы, но он очень просил. И все вышло, как вы обещали: этот лысый урод от демократов облился кофе! На виду у всех! Ха-ха-ха-ха-ха-ха! А я сострил, Том придумал мне шутку заранее! Ох и хохотали же в зале! Джек, вы — гений!
Райфайзен скромно краснел и пожимал руки остальным вошедшим, они тоже жали всем руки, назывались, возникла толчея, но постепенно удалось всех усадить. У нас теперь везде стояли стулья, кресла, столики, пепельницы… Саид, Филипп и Сьюзен стали всем разносить выпить, еду и сигары, а мне Райфайзен не разрешил, посадил рядом с собой. С нами еще сидели Фрэнк и Том. Том старался смеяться вместе с Фрэнком и вообще выглядел веселым.
— Ну что, Том, — спросил его Фрэнк. — С такими друзьями ты, пожалуй, откроешь теперь собственный бизнес и пошлешь свою старую контору к чертям? Ха-ха-ха!
— Точно, ха-ха-ха! — смеялся Том. — К чертям, ха-ха-ха!
Тогда Фрэнк перестал смеяться и положил руку Тому на плечо:
— Я хочу быть твоим первым клиентом, Том. Первым — и главным. Точнее, пока единственным, — Фрэнк повернул голову к Райфайзену. — Ты слышишь, Джек?
— Мы обсудим это позже… — сморщился Райфайзен. — У меня, видите ли, есть несколько предложений… Мы с Томом еще не дали ответа…
— И не дадите, черт вас дери! Вы будете работать со мной! И вы будете довольны, не сомневайтесь, — Фрэнк снова заулыбался. — Это главное, что я хотел сказать. Теперь я с нетерпением буду ждать ваших советов. Они потребуются во вторник, ха-ха-ха, у меня интервью! А пока — выпьем за успех! Ха-ха-ха-ха!
— За успех! — закричали все, поднимая бокалы. Я увидел перед многими пустые тарелки. Они умели быстро жрать, эти ребята.
Я быстро себе налил и выпил со всеми. Райфайзен не стал мне мешать. Он, кажется, решил, что надо поговорить еще раз с Фрэнком, пока тот не напился.
— Фрэнк, считайте, что я уже веду вашу кампанию. Однако я хотел бы вам напомнить, что для дальнейших вычислений нам понадобятся кое-какие средства… Дело ведь не только в том, что вы не почистили зубы в тот день, мне ведь еще пришлось собрать много информации о вашем поведении в последнее время, а также поведении вашего оппонента…
— Деньги… Мария! — К Фрэнку тут же подошла смуглая худая девушка в короткой юбке и с сумочкой, а сзади, как привязанный, притащился какой-то коротко стриженный спортсмен, еще выше, чем Фрэнк. — Мария, дай полтысячи.
Девушка покопалась в сумке и достала деньги. Тщательно пересчитала прямо перед ними на столе и, не глядя на протянутую руку Райфайзена, отдала деньги Фрэнку.
— Вот! Ха-ха-ха-ха! — Фрэнк взял деньги и обнял девушку. — Мой кассир и моя любовь! Ее зовут Мария, и она спит с револьвером под подушкой! Ха-ха-ха! Выпьем за девочку из Техаса!
Снова все выпили. Я опять успел.
— Я ведь не должен скучать, пока моя коровка раздает шоколадки в больницах! Ха-ха-ха-ха! — Фрэнк поцеловал Марию и махнул рукой, чтоб она уходила. — Только об этом — тсссс… Ни слова Дженифер… Ха-ха-ха-ха!
Я пошел найти чего-нибудь поесть на кухне и заметил, что Саид встал за спиной Марии и принюхивается. Спортсмен в упор смотрел на Саида, но Саид не обращал внимания или не замечал. На кухне я взял тарелку салата, а потом вернулся под стол к кальмарше. Ойхо меланхолично копалась со своими штучками.
— Какая скука, — сказала она. — Пить, есть, ржать… Только ты здесь похож на человека и еще немного тот, который заперся в туалете и раскуривает там какую-то траву.
И Ойхо снова попросила меня рассказать о моем детстве, но тут же перебила и рассказала о своем. Мне было интересно. Только у нее получалось, что они в детстве ничего не воровали. Я спросил, что ж они тогда ели, а она сказала, что их кормили родители, которые тоже не воровали, потому что им платили зарплату.
— Так ты из зажиточных, — сказал я.
— Я? — обиделась она. — Жрать надо меньше и пить, вот и будут деньги детей на море свозить! Вот придурок мой — тот да, тот не из бедных. Оттого и такая сволочь, наверное.
И она снова рассказывала и рассказывала, и даже показывала мне какие-то фильмы в маленьком телевизоре, но я не мог отличить там ее от других кальмаров.
Потом я услышал шум и ругань. Я выбрался посмотреть, что случилось, и обнаружил Саида, который ломился в туалет.
— Ты чего кричишь? Занято там.
— Занято тут, — сказал Филипп изнутри и захихикал.
— Этот козел украл траву у одной тетки, из тех, что с Фрэнком! Тетка жалуется, все хотят курить, а этот скот закрылся и сидит там с травой! Открой, сволочь, дверь сломаю! — Саид стал дергать ручку, и она оторвалась.
— Филипп, — сказал я. — Дай покурить, а?
— Держи, Мао, тягни.
Филипп тут же открыл дверь. Я взял из рук Филиппа папироску и стал курить. Странный человек Саид — как орать и носиться — так пожалуйста, а как простое дело сделать — не умеет. Табак был какой-то странный, но вроде душистый. Саид молча поднял сидящего на унитазе Филиппа, обыскал и забрал мешочек с травкой — видимо, они табак так называли. На нас с Филиппом он посмотрел мрачно:
— Наркоманы. Конченые вы люди. На что способны? Не мужчины, — и ушел к гостям.
Там пьянка была в разгаре. Выбежала Сьюзен, толкая перед собой Тома. Тома тошнило на ходу. Она выставила его за дверь, крикнула: «Дома умойся, переоденься, прими таблетки и сразу обратно, свинюга!» — и побежала на кухню, по дороге схватив меня за рукав. Она заставила меня таскать в комнату тарелки с едой, а обратно на кухню пустые. Как только смог, я, конечно, спрятался между гостями. Гости почти все курили травяные самокрутки, всех женщин, кроме Марии, растащили по углам квартиры, в коридоре кто-то танцевал. Фрэнк все так же смеялся, рассказывал анекдоты и пил, но пьяным не выглядел. Райфайзен сидел рядом с ним грустный, не пил совсем и только курил сигарету за сигаретой. Когда я приблизился, он тихо сказал: