— Среди моих друзей, мистер Раунтри, нет тупых. Или я настолько туп, что не замечаю этого. В любом случае, это не Моана. Моана сказал слово. Теперь вы, а даже и я, можем прямо тут повеситься — это не поможет. Он отказывался и не от такого. И рисковал не таким. Могу лишь присоединиться к Моане в его благодарности за визит, — Джекки встал, дав понять, что разговор закончен, встал и Моана, а Раунтри и онемевшая свита медленно, тяжело поднялись.
— Два тупорылых маорийских дебила, — выдавил, наконец, мистер Раунтри.
— Фильтровал бы ты базар, жирный ниггер, в гроб денег не положишь. Я, в самом деле, тупой маорийский дебил, мое прошлое тебе известно и мне плевать, если еще лет десять я просижу в тюрьме за твое убийство. В этой комнате нет полиции, политиков, важных господ. Здесь ты, толстяк, да я, главарь «Стальных крыс». Понял меня? Вижу, что понял. Пошли все на хрен отсюда, мы устали, — отвечал миллиардеру Раунтри уличный бандит Джекки Косточка.
— Наш английский, наверное, не так хорош, как ваш, но «пошли на хрен», кажется, простые слова, — добавил Моана.
— Если ты понимаешь, о чем мы говорим, — неожиданно для себя закончил Джекки, и они с Моаной рассмеялись.
Свита Раунтри во главе с королем, смылась за дверь.
— Такие, как Раунтри, не отступают, Моана, если бы ты решил оставаться в клетке, а я — твоим менеджером, нам бы пришлось, рано или поздно, соглашаться. Но ты уходишь искать Гаваики, а я — я прошу тебя сопровождать меня сегодня на сходке «Стальных крыс». Это очень важный для меня день. Если ты не слишком измотан, конечно. Я прошу, — сказал Джекки, опустив глаза. Он редко просил в этой жизни.
— Измотан чем? Двумя минутами в клетке? Я больше устал от этого толстого негра, Джекки, так что, если ты меня покормишь, то я пойду с тобой, — отвечал Моана.
Глава одиннадцатая Как говорила улица
Сходняк начался ровно в одиннадцать вечера, в том кафе, где и проживал Моана, и где год, ровно год назад, состоялось их знакомство. Началось все не с пива и телок, а с чинного приглашения присаживаться. Хозяин к тому моменту уже закрыл кафе, опустил жалюзи и исчез, как бестелесный дух.
«Стальные крысы» оккупировали столики, в некотором подобии порядка старшинства — ребята посерьезнее сидели поближе к стойке, возле которой стоял столик Джекки, Моаны и Крышки, а остальные — кто где, рассыпавшись по залу. Народа было немало. Моана не совсем понимал, для чего он понадобился Джекки, тем более, ему казалось, что его присутствие на сходке — некое нарушение правил, ведь он не был членом банды, хотя и шел, можно сказать, от нее.
«Смотри, слушай и молчи», — приказал себе Моана и обратился в соляной столб. Джекки пригласил пришедших угощаться, возле стойки стояли ящики с пивом и виски, ромом и текилой, но люди вежливо взяли себе по бутылочке пива и снова сели на свои места. Что-то намечалось.
— Братья. Сегодня был хороший день. Моана, хоть и отказался лечь, все равно дал нам всем заработать. Сообщаю, что он уходит из боев — таково его решение, а его переупрямить, вы знаете, нельзя, — Джекки улыбнулся, кое-кто усмехнулся в ответ, но было ясно и идиоту (если бы такого пустили в кафе), что весть о Моане не повод для внеочередного сходняка.
— Я собрал вас для того, чтобы сказать важную для меня вещь. Я был с вами чуть ли не с рождения, многих из вас принимал сам, многие из вас помнят меня еще молодым и даже еще более глупым, чем даже сейчас. Вы действительно мои братья и я много раз доказывал это. Кто считает, что это ложь — пусть скажет это сейчас и здесь, мне в лицо, — Джекки выдержал паузу, но кафе загудело, как сердитый ночной улей, в жужжании слышалось недовольство самой мыслью, что Джекки мог так о них подумать.
— Время идет, мы стареем, теряем хватку, теряем интерес к хорошей драке. «Стальным крысам» нужен новый вожак. Который поведет вас дальше, к более крупным делам и деньгам. Я ухожу сегодня, братья. Ухожу сам, ухожу навсегда. Но каждый, кому будет нужно, сможет обратиться ко мне за помощью или советом. Все каналы и контакты поставок и продаж остались у Крышки, улица его знает, знаете его и вы. Не удивлюсь, если он займет мое место, более того, я бы сам голосовал за него, если бы с этой минуты не потерял право голоса. Я горд тем, что столько лет возглавлял «Стальных крыс», горд тем, что зову вас братьями. Но мое время ушло. Я все сказал. Если кто хочет мне что-то предъявить, как говорит закон — я тут. Потом, полагаю, мы слегка оттянемся напоследок.
— Никто ничего тебе не предъявит, Джекки Косточка, я уверен в этом, — Крышка обвел зал тяжелым взглядом, но люди и сами возмущенно покрикивали, снова то ли в самом деле задетые тем, что Джекки мог предполагать у кого-то из них за пазухой камень, то ли так требовали традиции — Моана не знал.
Зал сошелся на том, что предъяв не будет, а затем Джекки первым обнял Крышку и за ним, по очереди, всех остальных.
И тут снова слово взял Крышка. В следующий миг, не успел он открыть рот, Джекки снова ощутил, как потянуло сбоку, где сидел Моана, тем самым убийственным холодом горного ледника. Он понял. Моана был готов к драке, смерти и чему угодно. Он не понимал, что Джекки пригласил его сюда, как друга, что здесь разборки, если бы она и намечалась, не будет — такой сходняк, где на смене главаря передрались члены банды, вызывал бы смех у улицы долгие годы. Оставалось надеяться, что Крышка сам не накличет беды — Моане наплевать, сколько тут народа, если он решит, что дело плохо — быть беде.
— Джекки, ты нас здорово расстроил, как и Моана. Ты — своим уходом, Моана — своим. Я не стану говорить сейчас о том, что Моана и ты расстроили нас, не сумев договориться о том, о чем просили тебя братья, дело прошлое, тем более, что кое-что мы подняли. Жаль также, что мы не сумели прийти к соглашению с «Монгрелами», жаль, что Моана не согласился на продолжение карьеры и вклад в оборот белой дури. Но это все ерунда, по сравнению с тем, что ты нам оставил — братство, рост, новые связи и новые каналы. Мне будет здорово не хватать тебя, Косточка, я надеюсь, что уходя, ты не перестанешь считать меня своим братом, — и Крышка раскрыл объятия.
— То, что ты сказал, очень трогательно, братан, — Джекки усмехнулся. Крышка предъявил без спроса — сложное дело, но голова у Крышки варила хорошо. И это — карта на черный день. Крышка не простил ни Джекки за бутылку, ни Моану — за полет в астрал. Хорошо, в общем, что Моаны тут не будет уже завтра, о чем никому знать не следует, а Джекки — на днях. Крышка дал понять людям, четко и однозначно, что Джекки не так хорош, как тому следовало бы. Этого достаточно. Осталось узнать, для чего именно достаточно. Рискнет Крышка идти дальше? Да. Насколько? Неизвестно.
Эти мысли прошли спокойной бегущей строкой, пока они с Крышкой тискали друг друга в объятьях. «Стальные крысы» и раньше, случалось, отпускали своих братьев, кого по болезни, кого по старости или еще чему, пир шел горой, но виновник торжества, по традиции, уходил как можно незаметнее. Откуда взялась эта традиция — Бог весть, но Джекки был ей рад. Как только первые бутылки с напитками покрепче, чем пиво, сиротливо стоявшее перед ребятами, пошли по рукам, он незаметно подошел к Моане (ну, скажем так, все сделали вид, что это незаметно) и шепнул: «Вставай, уходим. Молча, ни с кем не прощайся, не смотри им в глаза. Таков обычай». Моана легко встал и в самом деле, невесомою тенью, следом за Джекки, ускользнул к тому самому черному ходу, через который ровно год назад Моана вошел в мир боев за деньги.
Они неторопливо шагали по вечернему Окленду, покуривая и молчали. Когда они вышли за дверь, Джекки откинул полу куртки, вынул «Глок», который был у него засунут за джинсы на животе, стволом в бедро, как положено, вынул обойму, передернул затвор, поймал вылетевший патрон, дослал его в обойму обратно, обойму лихо загнал в ее родное гнездо, поставил «Глок» на предохранитель и сунул в кобуру, что была у него под мышкой.
— Это было на самый крайний случай. Такие сходки никогда не кончаются дракой или пальбой, или я бы тебя не пригласил, — счел нужным пояснить Джекки и Моана кивнул. Да, Джекки сказал правду, но мало ли, что — вчера такие сходы так не кончались, а зачем проверять, не пришло ли время перемен? «Глок» был уместен, а что до Моаны — он понимал, что Джекки и в самом деле пригласил его, как друга. А не как группу поддержки, тем более, что дойди до драки, чтобы они смогли сделать вдвоем против почти трех десятков человек, бывших в кафе?