Выбрать главу

Однако этим летом ему пришлось-таки побывать в области – ездил на слет передовиков производства. Даже выступить заставили, сунули в руки какую-то бумажку и вытолкнули на сцену. Кое-как прочитал он, что там было написано. Смущался, дрожал весь, но читал. Ему за это даже поаплодировали. А тут к нему в перерыве какой-то человек подходит. Высокий такой, статный, волосы с легкой сединкой тщательно назад зачесаны. И одет богато – костюмчик на нем с иголочки. Ерёме в своей вытертой куртке из ровдуги да кожаных шкерах, гачи которых были заправлены в ичиги, даже страшно было стоять рядом с ним.

– Ты из Бэркана? – спрашивает он Ерёму, видимо, запомнив слова ведущего, который представлял того собравшимся.

– Ну… – отвечает Савельев.

– А я ведь бывал в ваших местах, правда, это давно было.

Услышав это, Ерёма оживился, а то ненароком подумал, что его сейчас опять к какому-то начальству затребуют, чтобы новое поручение дать. А ему уже одного выступления по бумажке хватило.

То был управляющий областной конторой Госбанка СССР Николай Иванович Волин.

Разговорились, вернее, говорил в основном Волин, а Ерёма только глазами моргал да слушал. Оказалось, Николай Иванович даже по именам помнит многих бэрканцев. И отца Ерёмы помнит, и его деда… Говорит, такое никогда не забывается. Он смеется, а Савельев с удивлением смотрит на него и не понимает, что это он. Вроде ничего смешного никто не сказал – нет же, осклабился, как тот вьючный олешек, которого куском сахара угостили за прилежную работу.

Ерёме было интересно послушать чужого человека – что ни говори, а каждый такой разговор тебе пищу для ума дает и заряжает какими-то знаниями. А он считает, что человек потому и человек, что многое знает. В отличие от зверя, хотя и тот стремится расширить свой кругозор.

2

Если Савельев понял правильно, советский банкир Волин доволен своей судьбой, несмотря на определенные сложности, которые выпали на его долю. Родился он во второй год после революции в небольшой тверской деревеньке. В крестьянской семье Волиных было пятеро детей – он старший, по-здешнему большак. Ну разве он думал, что когда-то судьба его забросит на край света? А ведь забросила… Но перед тем был Ленинградский учетно-экономический техникум, который он окончил перед самой войной. Что его толкнуло пойти в эту скучную профессию, он и сам не знает. Видно, все дело было в том, что перед тем, как определиться с учебой, Колька поработал в своем родном селе учетчиком.

При распределении молодой финансист попросил, чтобы его направили в какую-нибудь глушь. Ну было такое, когда вся страна жила в едином романтическом порыве. Послали их тогда четверых выпускников в читинскую контору Госбанка, откуда Волина направили в далекий-дальний район, расположенный аккурат на границе с Якутией – за сотни километров от областного центра.

– Около месяца потребовалось мне, чтобы добраться до места назначения, – рассказывал он Ерёме. Наверное, встретив человека из тайги, потребность у него возникла рассказать о своей молодости. А может, просто была привычка поболтать. Однако Ерёма слушал его старательно. – Только до Читы поездом ехал двенадцать суток. Из Читы до Средней Нюкжи, где мне предстояло жить, тоже долго добирался. Вначале приехал на станцию Бам, что на Транссибе, – перед самой войной там как раз заключенные строили бамовскую ветку.

А потом Колька в «телячьем» вагоне, в каких перевозили заключенных, отправился по этой самой Бамовской ветке до станции Беленькой. Тогда, говорит, их на каждом шагу предупреждали: товарищи, мол, будьте осторожны, потому как вокруг здесь много беглых заключенных. Могут ограбить и убить. Вот такая, говорит, слава была у того довоенного «зэковского» БАМа. Теперь вот тоже, говорит, начали строить в тайге железную дорогу, которая финансируется через его банк.

– Сам-то слыхал про эту стройку? – спрашивает Волин Ерёму. – Или вам в тайге там все, как говорится, до лампочки?

Савельев пожимает плечами. Вроде, мол, что-то слыхал.

Волин смотрит на часы. До конца перерыва еще есть время. Можно было бы сходить в буфет и выпить сто граммов коньяку, но он почему-то медлит. Прилип к этому молодому тунгусу и все тут.

– В общем, – решил продолжить он свой рассказ, – оказался я на станции Беленькой.

А от Беленькой до места ему нужно было добираться через нехоженую тайгу. Два дня он шел охотничьей таежной тропой. Был август. В тайге зверствовал гнус. Тяжело пришлось парню с непривычки. Но все же дошел. Встретил его в поселке управляющий нюкжинским отделением Госбанка, за стол сажает, чаем угощает. А Волин едва на ногах держится. Простите, говорит, устал, почти месяц до вас добирался – мне бы сейчас отоспаться.