— Я его потеряла. — Сказала она, выныривая с вилкой из-под стола. — Не понимаю, какое вам…
— Где? — перебила ее баба Марфа.
— Что где? — Стеша вытерла вилку лежащим на краю стола полотенцем.
— Где ты потеряла свой платок?
— Не знаю, — соврала Стеша. Отчего-то говорить старухе правду не хотелось.
— Не ври мне! — Баба Марфа крепко сжала ее запястье своими сухими узловатыми пальцами. — Спрашиваю в последний раз! Где ты потеряла свой платок?
И как-то сразу стало ясно, что это и в самом деле в последний раз, что, если Стеша снова соврет, последствия для них с Катюшей могут быть самыми непредсказуемыми.
— На болоте. Я не помню точно. Кажется, на болоте.
Баба Марфа подалась вперед. Ее ногти впились в кожу Стеши с такой силой, что стало по-настоящему больно и по-настоящему страшно.
— Когда? — спросила старуха едва слышно. В голосе ее снова трещал огонь. Как у тех… угарников. — Когда ты его потеряла?
Когда? Это Стеша знала совершенно точно.
— В тот день, когда вы с Серафимом ходили слушать болото! — сказала она с вызовом. — Это ж самое обычное дело, да? Слушать болото! Вы пошли, а мне стало интересно.
— Ты за нами следила? — Баба Марфа теперь говорила совершенно будничным тоном. Пальцы она тоже разжала. От ее ногтей на Стешином запястье остались багровые лунки.
— Да, — сказала Стеша, — я пошла за вами на болото.
— Ты пошла за нами на болото и…
— И заблудилась.
Не станешь же рассказывать еще и о тех своих галлюцинациях. Как объяснить этой вредной старухе, что она почувствовала в тот момент? Как рассказать, что болото показалось ей огромным живым существом?
Баба Марфа вдруг с мучительным свистом втянула в себя воздух, и Стеша испугалась, что у нее сейчас случится приступ удушья.
— Ты видела дым или огонь? — спросила баба Марфа. Крепкие пальцы ее теперь сжимали столешницу с той же силой, с какой раньше сжимали Стешину руку.
— Я видела воду. — Стеша потерла глаза, словно этот жест мог прогнать вернувшееся вместе с воспоминаниями наваждение. — Снег начал таять прямо у меня под ногами.
Ответ был такой же странный, как и вопрос. Но, кажется, бабу Марфу он удовлетворил. Удовлетворил, но не успокоил.
— Ты сказала, что заблудилась.
— Так и было.
— Как ты вышла к дому?
— Не знаю. — Стеша пожала плечами. — Шла, шла и вышла.
На самом деле она не шла, а бежала со всех ног. Но зачем бабе Марфе такие подробности?
— Что ты видела?
— Кроме болота?
— Да. Что ты видела, кроме болота?
— Ничего!
Вот здесь Стеша была готова стоять до конца: она ничего особенного не видела, а что видела, то ей просто примерещилось.
— Хорошо, — сказала вдруг баба Марфа.
Вот только по глазам ее было видно, что ничего не хорошо, что она взволнована и зла. Она злилась на Стешу за то, что та самовольно вышла из дома? В двадцать лет нужно спрашивать разрешение на прогулку?!
— Все ведь закончилось хорошо. — Стеша почувствовала острое желание если не оправдаться, то хотя бы защититься от этого полного немого укора взгляда. — Со мной ничего плохого не случилось.
— Случилось. — Костяшки пальцев, сжимающих столешницу, побелели, кожа на них натянулась до такой степени, что, кажется, была готова лопнуть в любой момент.
— Что случилось?
— Я думала, что ты умнее своей сестры, — сказала баба Марфа, а Стеше показалось, что старуха наотмашь хлестнула ее по щеке. — Я думала, ты взрослая, а ты безответственная идиотка!
— Как вы смеете?! — Теперь уже сама Стеша вцепилась в столешницу. Теперь ее костяшки побелели от ярости. — Почему вы…
— Смею! — оборвала ее баба Марфа. — Это ты пришла в мой дом! Это по твоему следу явились угарники! Это ты не желаешь слушать и слышать!
— Я не сделала ничего плохого! — Стеша скосила взгляд на полуприкрытую дверь и перешла на злой шепот. — Я вообще не понимаю, что тут творится!
— Вот именно! — с яростью в голосе прошипела баба Марфа. — Ты вообще ничего не понимаешь!
— Так объясните мне!