— Речка? — спросила Стеша и поежилась. От воды шел холод. Туман оседал на волосах мелкими каплями.
— Заводь. Тут заводь! — сказал Серафим и махнул левой рукой в одну сторону, затем правой в другую и добавил: — Тут болото! А в середке мы!
— Она похожа на озеро, эта ваша заводь. — Сказала Стеша. — А болото похоже на лес. Там же деревья. Видишь?
— Там туман. — Серафим пожал плечами.
— А в тумане — деревья! — Разговаривать с ним было тяжело. Но в отличие от бабы Марфы, он хотя бы пытался отвечать на ее вопросы.
— В тумане бывает всякое, — сказал Серафим.
— Что именно? — Позвоночнику вдруг сделалось холодно и колко.
— Деревья. — Серафим загнул указательный палец на левой руке. — Кусты и клюква. — Он загнул средний палец. Наверное, кусты и клюкву он считал чем-то неделимым. — Звери… — Загибать безымянный палец Серафим не спешил, смотрел на него в задумчивости.
— Какие звери? — тут же спросила Стеша. Ей было важно знать, какая живность обитает на болоте.
— А в заводи много рыбы. — Серафим мечтательно улыбнулся. — В болоте рыба другая.
— В болоте не водится рыба.
Стеша хотела услышать про зверей, но про здешний подводный мир ей тоже было интересно. Рыба — это еда, чистый белок, которого сейчас им всем так не хватает. Странно, что на заводи зимой никто из местных не делал лунки, не занимался подледной рыбалкой.
— Водится! — Серафим посмотрел на нее с жалостью, как на дурочку.
— Не водится! — Стеше вдруг стало обидно. — В болотной воде недостаточно кислорода, а без кислорода рыбе не выжить. Это как человеку не выжить без воздуха.
Серафим упрямо покачал головой.
— Не всякой рыбе нужен воздух.
Спорить с ним Стеша не стала. Вместо этого снова повторила свой вопрос:
— Какие звери живут на болоте?
— Разные. — Серафим улыбнулся. — Я лося видел! — Он потер переносицу, добавил: — Рога тоже видел, только брать не стал — тяжелые. Рысь живет. Волки еще. Волков много. Раньше на них устраивали облавы, но только в лесу.
— Почему только в лесу?
— Потому что на болото никто соваться не смеет. Там свои правила.
— Какие правила, Серафим? Кто установил эти правила?
— Я не знаю. Мне оно не рассказывало. — Серафим снова улыбнулся. Вид у него был блаженный. Впрочем, не только вид. Серафим и был блаженным деревенским дурачком, которого почему-то привечала баба Марфа.
— Оно тебе рассказывало? — спросила Стеша.
— Шептало. Вот тут я слышу шепот. — Серафим постучал себя пальцем по виску. — Когда оно спит, все тихо. Я потому зиму и люблю, что тихо все. Не мешает мне ничего. Я тоже тогда спать могу.
— А почему зимой тихо?
— Я ж тебе говорю, зимой оно спит.
— Болото?
— Болото.
— А весной просыпается?
— А весной просыпается. Когда в начале марта, когда в конце.
— Уже, получается, проснулось?
— Давно проснулось. В этом году что-то очень рано. И весна такая ранняя. Видишь? — Серафим развел руками, словно показывая Стеше, какая ранняя в этом году весна.
— Это хорошо или плохо? — спросила она и затаила дыхание в ожидании ответа.
— А я не знаю. — Серафим выглядел растерянным, как будто своим вопросом она застала его врасплох. — Наверное, хорошо.
— Почему хорошо?
— Когда оно рано проснулось и больше спать не хочет, можно увидеть остров. Я его видел однажды. Давно, еще в детстве. Я маленький был, но запомнил. Тетушка мне тогда велела не болтать. А я так хотел рассказать.
Баба Марфа вообще не любила болтливых. Но что еще за невидимый остров, о котором лучше не рассказывать?
— Посреди болота остров? — спросила Стеша осторожно. — Ты его нашел?
— Это он меня нашел. — Серафим на мгновение прикрыл тяжелые веки. — Он кому попало не кажется. А уж если показался, считай, печать на тебе.
— Как это: кому попало не кажется? — Стеша улыбнулась недоверчиво. Серафим ей нравился, но верить в его байки было глупо. — Прячется он, что ли, этот остров?