Однако сёстры, усталые, вернулись сегодня в самом конце сгущающихся сумерек, потому что везде начались Велесовы святки. Это время, когда люди молятся другому богу о будущем урожае и здоровом скоте. Служительницы храма расслабились, перестав за нами следить, поэтому Анна уговорила меня прогуляться с ней.
– Пойдём, Агата! Вон там есть озеро, а рядом с ним клюква, если соберём, то кого-нибудь на кухне можно упросить сделать твой любимый морс! – Анна неуклюже поднимается, пытаясь вытряхнуть весь снег из тёмных волос, но часть длинных прядей уже намокла.
– Нельзя отходить так далеко, дурёха! – Я подхожу ближе, скручиваю её волосы, убирая так, чтобы они не холодили шею, и накидываю ей на голову капюшон. – Ночь на дворе. Если нас хватятся, нам попадёт! Хочешь ещё раз пыль со старых полок в библиотеке попротирать?
Сестра смешно морщит нос, уборку она не любит. Ирина пытается её наказывать за непослушание таким способом, но результата пока никакого.
– Тут недалеко! Я тебе кое-что показать хочу!
Анна в нетерпении мнётся, смотрит на меня с надеждой, округляет большие синие глаза, а я вновь оглядываюсь на храм, что тянется ввысь у нас за спинами. Днём серый, а сейчас кажущийся почти чёрным, камень стен выделяется на фоне заснеженного леса, оранжевые огни свечей горят лишь в нескольких окнах. Почти все уже спят.
Я перевожу взгляд на небо, хочу придумать отговорку, что уже слишком темно, но луна светит ярко, а снег вторит ей, отражает серебристые лучи, сверкает, укутав толстыми слоями еловые ветки.
– Хорошо, пойдём. Только быстро.
Анна, радуясь, подпрыгивает и устремляется на северо-запад, к границе с Сератом, упорно переставляя ноги и утопая в снегу почти по колено. Я выше и двигаюсь быстрее, с лёгкостью её догоняя. Улыбаюсь, голыми пальцами обхватываю её руку в шерстяных рукавицах.
Мы уже хорошо знаем местность около храма, потому что далеко нас пока не отпускают. Разведали тут всё и легко находим тропы, даже прикрытые снегом. Мы идём не дольше десяти минут, но Анна запыхалась, дышит шумно, кряхтит, всем своим видом показывая, как ей трудно. Я знаю, чего она хочет, и разрешаю забраться мне на спину, чтобы я понесла её ещё пару минут. Сестра сразу веселеет, болтает ногами, пока я придерживаю её под бёдра, таща на себе. Она стискивает мою шею так сильно, что мой капюшон падает назад, открывая тёмные волосы. Морозный воздух холодит затылок и макушку, но Анна трётся своей холодной щекой о мою, и я опять снисходительно улыбаюсь, прощая младшей сестре недавнее нытьё.
Теперь я слышу лишь собственное дыхание да хруст снега под ногами. Где-то в глубине леса редко ухает сова, добавляя магии этой ночи.
Когда мы доходим до берега озера, я спускаю Анну на землю, и мы обе восторженно вздыхаем, открывая рты от удивительного пейзажа. Мы здесь бывали днём, но ночью – никогда. Перед нами раскинулось небольшое озеро, оно замёрзло, и лунный диск отражается на его поверхности будто в зеркале. Мелкие трещины на льду похожи на белые и синие прожилки.
– Вон там клюква! – привлекает моё внимание Анна.
Я сразу иду в указанном направлении, желая побыстрее собрать ягоды и вернуться в нашу тёплую комнату. Ночь хоть и красивая, но холодная. Да настолько, что уже пальцы в сапогах озябли.
Замечаю ярко-красные ягоды в снегу, оглядываю огромные гроздья, предвкушая. Если собрать побольше, то не только морс можно упросить сварить, но и ягоды в сахарной пудре сделать, а может, даже пирог.
– Агата, – задумчиво тянет Анна, подходя к кромке озера, и пинает небольшой сугроб, поднимая ворох снега. – Кто такой Морок?
Я в замешательстве оборачиваюсь на сестру, размышляя, от кого она могла услышать это имя. Мне о Мороках рассказали лишь на второй год обучения.
– Они – слуги Тени, – коротко отвечаю я.
– А что такое Тень?
– Тень – это место, куда попадают самые гнилые души после смерти, а также это – тьма, которая этим местом управляет. – Проверяю ягоды на прочность; они хорошо промёрзли, а значит, не сильно испачкают карманы. Корзинки-то у меня с собой нет.
– Как Тень появилась?
Рву клюкву, заталкиваю в карманы накидки и какое-то время молчу, размышляя над ответом.
– Об этом есть несколько легенд, но только те, кто уже умер и встретил богиню, знают, которая из них правдива, – уклончиво отвечаю я.