— Кто это тебя? Но ведь меч… — она говорила быстро и сбивчиво. — И в борьбе равных тебе нет… дерешься ты, как… как… — подходящее слово никак не находилось, и девочка дернула Роланда за руку, требуя опуститься на кровать. — Садись же! Сейчас я все устрою…
Наконец-то ее мази и порошки пригодились! Марушка придирчиво, закусив от усердия губу, обработала царапину. Покачала головой и поцокала языком, оценив ее глубину и то, сколько набилось в нее грязи. Смочила кончик платка настоем из березовых листьев и очистила рану. Последние песчинки выковыряла ногтем, стараясь не обращать внимания на то, как морщится Роланд. Она уже схватилась за густую пахучую мазь в глиняном горшочке, состав которой придумала сама и этим страшно гордилась, но воин остановил ее. И поднялся.
— Нельзя! — взвизгнула Марушка. — Тебе нужно лежать! Кружится голова? Тошнит?
Он тяжело вздохнул, пятясь к двери. Марушка не отступала. Ни один больной, который еще не уверовал в действие эликсира Арчибальда, не должен был выскользнуть из ее рук.
— Умерь пыл, — Роланд отошел к самой стене. — И посмотри, что я принес…
— По весу не похоже на гору золота, — твердо ответила она. — А ничего другого мне сейчас не нужно…
— Что ж, — пожав плечами, воин достал краюху хлеба, понюхал отвар в кувшине и плеснул себе в кружку. — Там действительно нет золота…
Марушка не спешила знакомиться с содержимым мешочка, а Роланд не настаивал. Она шаталась по комнате, стараясь не смотреть в сторону подарка: замела, соорудила кошке бантик на веревочке и привязала на гвоздь в дверном косяке, помыла волосы в кадке и угостилась отваром из ягод шиповника. Но любопытство пересилило. Едва Роланд лег спать, она метнулась к кровати и взвесила мешочек на ладони. Он показался чрезвычайно легким. Удостоверившись, что Роланд спит, девочка развязала бечевку и заглянула внутрь.
Сначала ей показалось, что мешочек пуст. Марушка сощурилась, но так ничего внутри и не рассмотрела. Тогда перевернула его, взявшись за уголки, и потрясла над подолом.
Визг ее разрезал полуночную тишину и разбудил воина. Тот спросонья подхватился, выпрямившись в полный рост и сжав меч наготове. Но крик ужаса помалу перетек в громкое выражение чистого восторга.
— Славные мертвые таракашечки! Роланд! Ты их достал, добыл… — забыв о том, как обижалась на черствость воина, Марушка повисла у него на шее, дрыгая ногами.
— Только не вздумай их хоронить, — смутившись, он убрал ее руки и добавил вполголоса: — Не для того я древком лопаты по носу получал.
Но девочка уже не слушала. Она самозабвенно отрывала цепкие лапки и гладкие крылья, толкла их в ступке и нетерпеливо постукивала ногой, будто это могло ускорить сушку тараканьих брюшек. Под утро те, нанизанные на нитку и повешенные бусами под окном, истончились и сморщились. Марушка наспех покрошила их, натерев пару мозолей между пальцами. Закинула порошок в кувшин и долго мешала, пока вода не окрасилась в темный, бурый, как шкура медведя-шатуна, цвет.
За окном забрезжил рассвет. В сопровождении Роланда, Марушка вышагивала по сонным улочкам, прижимая крынку с настоем к груди. В доме с больным младенчиком не спали. И приняли, хоть и нехотя, помощь маленькой знахарки. Она возилась с Первушей так долго, что уже не понимала — ночь за окном или день. И сама не заметила как отек сначала превратился в легкую припухлость, а затем и спал вовсе. Первуша набрал воздуха и закричал громко, во всю глотку, как и подобает ребеночку его возраста. И только тогда, как тишину разрезал первый крик, обессиленная Марушка упала на ларь. Да там и заснула. Слез радости не увидела и не застала оброненных матерью слов:
— Помог эликсир… Век мне господину Арчибальду в ножки кланяться! Спас он наше дитятко…
Роланд поморщился, унося из дома крепко спящую девочку.
Очнулась она в хибаре, на своей кровати, когда посерело небо. Размяла затекшие руки, покрутила головой. Роланд не спал — мерил шагами комнатушку. Ходил размашисто от двери и до глухой стены. Он не сразу заметил, что девочка открыла глаза и наблюдает за ним. А когда увидел, наконец — остановился или замер, скорее, будто дикий зверь, попавший в силок, едва завидев охотника.
— Сейчас? — прошептала она.
Он кивнул. Как-то неловко и неуверенно, будто раздумывая еще, отдавать ли ее мудрейшим. Марушка удивилась бы, если бы воин раздумал выполнять приказ. Но могла ли она рассчитывать на большее, чем одно только его сомнение? Он ведь знал, что спутница не больше, чем сосуд, наполненный чарами, и, тем не менее, отнесся к ней, как к человеку, исполняя безропотно последние желания.
— До рассвета еще немного времени, — пробормотал Роланд, отвернувшись к окну. — Хочешь по берегу погулять? Я видел, там красивые ракушки волнами прибило…
Марушка откинулась в кровать и помотала головой.
— Тогда, может, чего-то другого хочешь?
Она вскочила. Принялась сгребать со стола оставшиеся мази и растирки. Кошка, свернувшаяся калачиком на углу, недовольно потянулась, выгнула спину, обмакнув плешивый хвост в бодрящий отвар шиповника.
— Пойдем скорее!.. — зашептала Марушка. — Вдруг успеем еще: я женщине помочь обещалась. Помнишь? Ту, с паршой и язвами… Мы тогда еще приехали только, а я испугалась…
Роланд не запрещал и не перечил, и вообще, выглядел совершенно потерянным. Казалось, затребуй она пышущего огнем аспида, ринулся бы хоть за край света желание исполнять.
Но Марушка молчала и больше ничего не просила. Только посапывала, стараясь не сбить дыхание, пока вышагивала по неровной дороге.
Нужный дом искали долго — на горизонте заалела заря. Марушка топталась на месте, заглядывая в окна, пока из хибары при въезде не вывалилась женщина с ведром, полным зловонных помоев. Девочка расчихалась, тщетно зажимая нос, а воин брезгливо отвернулся.
— Приют ищете? — уточнила тетка, выплеснув грязную воду им под ноги. — Так у меня тут дом освободился, сейчас приберу — и можно въехать…
Марушка наспех объяснила, что нужен им не приют, а женщина с хворью, платившая за ночлег в одном из домишек в округе.
— Паршивая, что ли? — цыкнула зубом хозяйка. — В платок заматывалась по самую макушку и все лодочника выжидала? — девочка закивала, и она продолжила: — Это вы правильно пришли, только опоздали маленько. Преставилась моя постоялица ночью…
Марушка опустила плечи, всхлипнула и, не прощаясь, побрела обратно.
— Комнаты смотреть не будете? Точно уверены? — крикнула тетка им вслед. — Отличное, надо сказать, жилище…
Оставив Роланда разговаривать с настойчивой хозяйкой, Марушка побрела к берегу. Отвары, мази и порошки, собранные в котомку, оттягивали и жгли руки: обещала помочь, а не помогла. Зарок себе дала и не выполнила. Тем более что нужных трав, благодаря воину, Марушка припасла. Зачем только ввязалась в бессмысленную борьбу с Арчибальдом и его вредительским эликсиром?
— Мне жаль, — Роланд догнал ее и сжал плечо. — Но ты подумай, может, еще чего-то хочешь?
— Да, — кивнула она и набрала полную грудь воздуха, чтобы выпалить, как на духу: — Я хочу, чтобы ты убил Арчибальда.
— Шутишь? — сощурился Роланд, но повернул к площади.
— Такого нельзя хотеть, знаю. Но я так увлеклась борьбой с ним, что забыла о том, что на самом деле должна была делать… И не смогла победить, как ни старалась.
— Ты спасла ребенка. Если бы не отвар, — он хмыкнул, — из тараканов, так бы и помер, хоть бы залили его эликсиром по самые уши. Пусть даже его родители посчитали, что это не твоя заслуга, но ты спасла его — победила смерть.
— Всё не так, — Марушка покачала головой. — Покуда есть такие, как Арчибальд, люди будут идти к ним за чудесным исцелением. Не к знахарям, не к травникам. Простые лекари, бывает, что и ошибаются, да и честно признают, что не всесильны. А обманщики говорят складно, за любые хвори берутся и обещают всего и сразу… Поэтому им хочется верить. Поэтому к ним идут за чудом.
— Но уходят ни с чем.
Марушка засопела, ускоряя шаг:
— Это хорошо, что Арчибальд водичкой торгует — она не навредит хоть. Чаще больных после такого лечения прикапывают, Роланд. Тогда уже некому пожаловаться, что его облапошили… А продавец чудодейственного средства живет и здравствует и дальше обирая легковерных… И наказания никакого не понесет.