— Ну!.. Отвечай! Понял? Переведи ему, старший лейтенант, спроси, где документы «Цеппелина». Это его последний шанс, внуши: последний!
Мохнюк говорил быстро, глотая слова, а Бобренок прижимал дуло, задирая Крауссу подбородок и видя, как наливается кровью вена на толстой шее.
Штурмбанфюрер дернулся, мотнул головой, стараясь хоть немного отвести дуло, открыл глаза и прошептал:
— Я все скажу, только уберите оружие. Не стреляйте, вы узнаете все, я ничего не утаю...
Бобренок немного отвел дуло, но не совсем.
— Говори! — крикнул он.
— У меня нет никаких документов... Они у того, что шел за мной, у Валбицына.
— Вы прилетели сюда за документами «Цеппелина»?
Мохнюк переводил быстро, и так же быстро Краусс отвечал.
— Да.
— Откуда?
— С аэродрома под Франкфуртом...
— Кто послал вас сюда?
— Новые шефы.
— Какое задание?
— Доставить списки диверсантов «Цеппелина», заброшенных в ваш тыл, и другие документы. Их привезли сюда в сейфе из Бреслау.
— Зачем вы убили Кранке?
— Я не убивал.
— Валбицын сделал это по вашей указке?..
— Самолет мог взять только двоих.
— Почему предпочли Валбицына?
— Классный специалист, а такие нужны за океаном. Да и Кранке вы все равно расстреляли бы. Слишком уж насолил вам...
— Не больше, чем вы.
— Я работал в Берлине и за границей, вообще ничего общего не имел с диверсиями.
— Но ведь готовили их?
— Так ведь и у вас есть разведывательные органы. Во время войны каждый выполняет приказы.
Бобренок поднялся: не желал затевать спор с Крауссом, тем более времени не было.
— Свяжи его, — приказал он Мохнюку, а сам пошел к спрятанному в кустах «виллису».
Вызвал Карего. Полковник молча выслушал его, прервал лишь в конце, когда Бобренок сообщил о гибели Толкунова.
— Не уберегли! Такого человека!
— Не уберег, — не стал оправдываться Бобренок. — Век себе не прощу, да и еще так, по-глупому...
Карий не дослушал его.
— Ваше задание — поймать Валбицына, — сказал он сухо. — Документы «Цеппелина» должны быть у нас. Сейчас мы перекроем все дороги вокруг этого Штокдорфа, передайте устный портрет Валбицына. — Выслушав, помолчал немного и приказал: — С пилотом и Крауссом оставьте Виктора. Мохнюк классный шофер и сядет за руль «виллиса». К усадьбе фон Шенка сейчас выедет лейтенант Зайцев. А вы — немедленно за Валбицыным. Чертовщина какая-то, это же надо — парнишка на коне... Однако, может, и к лучшему. Одинокий человек тут еще мог бы затеряться, а всадник вряд ли. Вороной жеребец, говорите?
— Хороший конь, вероятно, племенной, я в этом не разбираюсь...
— И я не кавалерист... — По тону Карего Бобренок почувствовал, что полковник немного смягчился. — Достаньте этого Валбицына, майор, не приказываю, прошу!
— Он убил Толкунова, — ответил Бобренок. — Мы выцарапаем его хоть из-под земли!..
15
Валбицын скакал, минуя одинокие хутора и стараясь не попадаться людям на глаза, но все же не мог избежать нескольких встреч. Сначала его увидел какой-то пожилой крестьянин, тащившийся, опираясь на палку, по тропинке между полями; потом из посадки, которой старался держаться Валбицын, вышла полная женщина, — увидев всадника, проводила его любопытным взглядом. Валбицын нащупал в кармане пистолет, с удовольствием всадил бы в нее пулю, чтоб избавиться от свидетеля, но подумал: в посадке могут быть еще люди, и только подогнал жеребца.
Наконец увидел вдали темную полоску леса и немного в стороне от нее первые дома Нойкирхена. Теперь должен принять все меры, чтобы никто не заметил его, — сдержал коня, пустил рысью, потом перевел на шаг, осматриваясь внимательно. Съехал в неглубокую ложбинку между полями. Теперь его могли заметить лишь в нескольких шагах — Валбицын облегченно вздохнул и пустил вороного галопом.
Валбицын повернул коня в лес. Ехал и мысленно ругал до педантичности аккуратных немцев: леса тут прорежены, без завалов и густых зарослей, чуть ли не каждое дерево пронумеровано, поляны без подлеска, будто это не лес, а парк. Наконец, кажется, нашел подходящее место — овраг с крутыми склонами, заросшими кустами, и на дне его протекает ручей. С облегчением подумал: все же сказалась война, и у проклятых швабов не дотянулись руки до этого оврага. Провел жеребца вдоль ручья дальше, в самые заросли, и тут остановился. Вороной потянулся к воде. Валбицын достал пистолет, приставил дуло к уху коня — жеребец радостно фыркнул, смочив губы в холодной воде, и в этот момент Валбицын нажал на курок.