Со всей ответственностью могу заявить -- побитие мирового рекорда, это вам не баран чихнул. Спорт вообще дело серьезное, тут и физическая предрасположенность в теле должна быть, и тренировки опять же. Но самое главное -- цель. Спору нет, за медаль или за какой-нибудь кубок можно и гирю тяжеленную поднять, и прыгнуть, и пробежать. Кстати сказать, с одним моим приятелем, а именно с Мишей Костинским, тоже вышел случай, чуть было не побил он рекорд того американца, что пробежал по-марафонски меньше, чем за три часа. И побил бы он того чемпиона, не сомневайтесь, причем не за награды, а из моральных устремлений, так сказать, из соображения сбережения брака и дамской чести. Чуть-чуть не получилось, подвели Мишу его же собственная рассудительность и умственный подход.
Дело было у нас, в Игнатьевске, вернее, по пути от Игнатьевского вокзала до железнодорожной станции Лопухи. Замечу, что такие географические подробности очень важны для сути рассказа, ибо от Игнатьевска до Лопухов будет аккурат сорок верст - я справлялся на этот счет у Бориса Ермолаевича, нашего землемера. Это классическое расстояние Миша Костинский... Нет, историю следует рассказать по порядку и с самого начала.
В свое время, по чести говоря, не такое далекое, Миша учился в гимназии, в старших классах которой математику ему преподавал Сергей Алексеевич Вежин. Сергей Алексеевич и сейчас в нашем городке почитается за франта, а тогда, только закончив университет, он приехал к нам из Москвы и свел с ума всех дам и девиц покроем своих пиджаков. Об охоте на столь заметного кавалера и жениха рассказывать не стану, дело прошлое. Однако, если принять во внимание тот факт, что женился Сергей Алексеевич на своей к тому времени уже бывшей ученице, Оленьке Ломакиной, а не на... Нет-нет, не стоит здесь говорить о прочих претендентках, лучше благопристойно не будем удаляться от наших молодоженов, то есть вернемся к ним, но уже ровно через десять лет.
- Миша, дорогой, я по гроб жизни буду вам обязан!
- Да что вы, Сергей Алексеевич, мне не сложно, посижу я с вашей собакой, завтра у меня все равно выходной. Только она...
- Что вы, что вы! - Сергей Алексеевич замотал головой, отчего его модная летняя шляпа слегка съехала ему на затылок. - Вы же бывали у нас в доме, Берта вас знает. А ветеринар сказал, что никак нельзя допустить, чтобы собака сорвала повязку и принялась зализывать швы. Знал бы заранее... Но вот не подумал и Стешу, нашу работницу, еще вчера до понедельника отпустил в деревню к родне.
- Не переживайте, посижу я с Бертой. Книжка у вас какая-нибудь найдется? Только чтобы без формул.
- Вы, Миша, все такой же шутник и к тому же человек поэтического склада ума. Найдется. Диккенс вам подойдет? Не нравится? Тогда у Оленьки целых две полки романов о чувствах и таком прочем.
Мишу его бывший учитель буквально за рукав поймал у парикмахерского заведения Осипа Загельсона. Математикам, даже самым порядочным, всегда присущ некоторый расчет. И всегда этот расчет абсолютно точен. Сергей Алексеевич знал, что отказано ему не будет: ни ему, ни его жене Оленьке, на которую гимназист Миша Костинский когда-то заглядывался и вздыхал самым нешуточным образом. Допустить отказ было никак нельзя. Десять лет семейной жизни -- это в некотором смысле событие достойное... Сергей Алексеевич рассудил, что такое событие достойно поездки с обожаемой супругой в Первопрестольную с посещением премьеры в театре, ужина в дорогом ресторане и волшебной ночи в роскошном номере "Гранд-отеля". Ничто не должно было помешать его планам, но Берта...
Английский спаниель, умница, любимица семьи и защитница очага пострадала из-за своей охотничьей натуры. Всем известно, что утки -- законный трофей всякого уважающего себя спаниеля. Да, гуляли утки по соседскому двору, но от этого они не переставали быть утками. Возможно, все бы и обошлось, но соседская Чапа, дворняга с бульдожьими статями, приняла охотничью вылазку спаниеля за личное оскорбление и порвала своими клыками лохматый бок Берты. Теперь этот бок был острижен, зашит, измазан йодом, а поверх свидетельства поражения унизительно белела повязка из марли.
Собаку невозможно было оставить без присмотра, кто-то должен был проследить, чтобы выздоравливающая охотница ни в коем случае самовольно эту повязку не сняла.
Оленька в мыслях уже попрощалась с грандиозными планами на праздничный вечер. Но Сергей Алексеевич не мог себе такого позволить. Его острый глаз заприметил на улице Мишу Костинского, а находчивость и учительский авторитет окончательно решили дело.
Домик Сергея Алексеевича, скромный, но такой же элегантный, как его хозяин, утопал в душистой зелени лип. Из приоткрытого окна с уставленным геранями подоконником доносились граммофонные страдания бедолаги-Канио из "Паяцев". Иголка совсем старая - отметил про себя наблюдательный Миша, уловив посторонний треск в теноре Компаньолы.
- Проходите, Миша, проходите, - приговаривал Сергей Алексеевич, поворачивая ключ в замочной скважине, а затем распахивая дверь. - Прошу вас, прошу.
Миша сделал шаг в прихожую, уступая уговорам хозяина, пропускающего гостя вперед. Сделал шаг и замер.
Замереть Мишу заставила картинка запечатлившаяся в его сознании. Из темной прихожей, как из темноты под пологом фотографического аппарата он будто бы через линзу объектива смотрел на свет в просторной комнате. Там, в кадре, птицей взметнулась встревоженная сквозняком белая оконная занавеска, отразившись в чем-то темном и лаково-блестящем. Оленька в кремовом кимоно, расшитом алыми розами, оторванная от какого-то своего занятия, подняла лицо и взглянула на Мишу. Растерянность и даже испуг в ее глазах заставил гостя отшатнуться, и будь он прежним гимназистом, то в тот же миг в панике сбежал бы из дома Вежиных. Быть может, он сбежал бы и теперь, но со спины Миша услышал покашливание Сергея Алексеевича, вошедшего следом, а перед ним свет в дверном проеме вдруг померк, и они с хозяином дома оказались вдвоем в тесной темноте прихожей. Это Оленька молнией метнулась к дверям в зал и с грохотом их захлопнула. Канио умолк.