Нечай осторожно спустился вниз, не сводя взгляда с растерзанной туши, - рогатина с одним обломанным концом валялась на кровавом снегу, кусок железа, видать, так и застрял в мясе. Зато из лосиной шеи торчала стрела со знакомым опереньем.
«Молодец Нелада! Успела бросить…»
И внезапно ощутив в себе полную силу и гордость за подругу, Нечай смело крикнул волкам:
— Нашу долю оставьте! Вам бы еще гнать да гнать сохатого, а сейчас набиваете животы.
— Где ты по-ихнему наловчился? - прошептала ведунья, не сводя взгляда с поджарых мохнатых тел впереди, - давно смекаю, что пояс тебе подсказывает. Не зря ж на нем волчья морда между оленьей и птичьей вставлена, а на пряжке дубовый листочек.
— Догадлива ты у меня, а чего же сюда свалилась?
— Засаду для лося строила, первой хотела его достать.
Напал на Нечая дурной смех не к месту, а волки сгрудились в кучу, будто советуясь. Молодые бранились, сговаривая прочих порвать людишек, а те, что опытнее и старше не очень-то хотели лезть под стрелу и нож на сытый желудок.
Наконец мать-волчица приказала стае отойти на полскока и позволила Нечаю вырезать добрый кусок лосятины над крестцом. Ведунья рядом стояла, умелые пальцы срослись с пеньковой тетивой, кончик носа стал вовсе белешенек, а на щеках горел румянец охотничьего азарта.
— Спросил бы у серых друзей, не слыхали они о певучей березе!
— Погоди, дай им пожировать вволю, после добрее станут, еще сказок твоих запросят. А то и спляшем вместе…
Нечай медленно отступил к другому краю оврага, ждал, пока окорок выпустит кровь, невольно глотал слюну, представляя вкус жареной дичины. После с поклоном повторил вопрос ведуньи притихшей стае.
Помнила волчица о старом капище, обещалась и провожатого дать, лишь бы скорее покинули лесные угодья странные люди, понимающие звериные языки. Ушли навсегда, сгинули без остатка, ибо Навьи врата открыты лишь в одну сторону и не выпустят назад даже таких отчаянных храбрецов.
Конец