Второй документ представляет собой неразборчивую радиограмму, полученную сразу несколькими судами, в том числе и пароходом королевской почты «Арроя», третьего октября 1926 года в три часа пополудни. Следовательно, радиограмма была отправлена всего лишь через два дня после отправления «Стратфорда» с острова Гран-Канария, что явствует из письма мистера Хедли и приблизительно соответствует времени, когда в двухстах милях к юго-западу от порта Лас-Пальмас норвежский барк заметил затонувший во время жестокого шторма пароход. Удалось разобрать следующий текст:
«Лежим на боку. Положение безнадежное. Уже потеряли Маракота, Хедли, Сканлэна. Местоположение неясно. Носовой платок Хедли найден на конце глубоководного лота. Да поможет нам Бог! Пароход „Стратфорд“».
Эта неразборчивая весточка стала последним сообщением злополучного судна, причем часть его показалась настолько странной, словно радист передавал текст, находясь в бреду. Однако сомнений в печальной судьбе парохода и его команды не осталось.
Объяснение загадки — если можно считать это объяснением — следует искать в записях, сохранившихся внутри странного стеклянного шара, но прежде всего необходимо представить читателям появившийся в прессе лаконичный отчет об обнаружении шара. Привожу дословно запись из бортового журнала судна «Арабелла Ноулз», перевозившего уголь из Кардиффа в Буэнос-Айрес. Командовал экипажем опытный капитан Эймос Грин:
«Среда, 5 января 1927 года. 27,14 градусов широты; 28,00 градусов западной долготы. Погода теплая. Небо голубое, с низкими грядами перистых облаков. Море застыло в неподвижности, словно зеркало. Во вторую склянку средней вахты старший дежурный офицер сообщил, что заметил, как из воды будто бы выпрыгнул блестящий круглый объект и тут же упал обратно в океан. Сначала наблюдатель принял его за неведомую рыбу, но, посмотрев в бинокль, увидел серебристый шар — настолько легкий, что он не плыл, а скорее лежал на поверхности воды. Первый помощник тотчас позвал меня, и я увидел необычное явление собственными глазами: объект размером с футбольный мяч ярко светился в луче прожектора правого борта, хотя расстояние до него составляло не меньше полумили. Я остановил двигатели и спустил шлюпку под командованием второго помощника капитана. Он подобрал находку и доставил на судно.
При ближайшем рассмотрении выяснилось, что сфера изготовлена из прочнейшего стекла и наполнена субстанцией настолько легкой, что, подброшенная вверх, парила подобно детскому воздушному шарику. Сквозь прозрачные стенки мы увидели внутри нечто похожее на бумажный свиток. Однако материал оказался настолько крепким, что достать содержимое нам удалось только в результате длительных и чрезвычайно напряженных усилий. Молоток отскакивал, не оставляя никаких следов на хрупкой с виду поверхности, поэтому вскрыть шар мы смогли только после того, как главный механик поместил его под поршень двигателя. Мощная сила пара раздавила оболочку и открыла доступ к хранившимся внутри сферы документам. Однако с сожалением констатирую, что в результате воздействия стекло рассыпалось в блестящую пыль, так что не сохранилось ни единого пригодного для анализа фрагмента. Достав бумажный свиток, мы внимательно его осмотрели, а затем, решив, что документ обладает огромной ценностью и важностью, аккуратно убрали с намерением по прибытии в Буэнос-Айрес немедленно передать его британскому консулу. Видит бог, я хожу по морям уже тридцать пять лет, однако ни разу не встречал ничего столь же странного. Того же мнения придерживается каждый человек на судне. Так что исследовать таинственное явление придется высоколобым умникам из университетов».
Таково происхождение второго послания Сайруса Дж. Хедли, которое мы приводим здесь полностью, без каких-либо купюр и изменений:
Хотелось бы мне знать, в чьи руки попадет это послание. Наверное, можно сказать, что я обращаюсь ко всему миру, но поскольку этот адрес слишком расплывчат, выберу в качестве собеседника своего друга сэра Джеймса Толбота из Оксфордского университета, ведь в последний раз я обращался именно к нему, и это послание может считаться продолжением предыдущего. Полагаю, существует сто шансов к одному, что даже если отправленный нами прозрачный шар увидит свет дня, а не будет проглочен проплывающей мимо акулой, то все равно останется болтаться на волнах, не замеченный моряками проходящих судов. И все-таки стоит попробовать связаться с миром. Профессор Маракот собирается в ближайшее время отправить еще одну такую же капсулу. Из его намеренья следует вполне реальная возможность привлечь внимание к нашей судьбе. Хочется верить, что рано или поздно нам все-таки удастся поведать людям свою удивительную историю. Поверят ли они, это другой вопрос. Полагаю, однако, что, увидев качающийся на волнах прозрачный шар и заметив, что он наполнен неизвестным легчайшим газом, жители земли убедятся в существовании чего-то необычного. Во всяком случае, не сомневаюсь, что вы, дорогой Толбот, ни за что не оставите мое письмо без должного внимания.