Я теряю рассудок. Окончательно и бесповоротно.
А мое тело обретает хозяина. Выгибается, подхватывает нужный ритм, истекает влагой, чтобы господину было комфортнее драть податливую плоть. Мое тело не просто сдается. Откликается. Отзывается. Жаждет. Накаляется.
Это чистое безумие. Яд.
Марат укладывается на постель, позволяя мне оказаться сверху. Физически. Но уж точно не морально. Морально я под ним. Навсегда, без вариантов.
Расстановка сил на поле нашего боя никак не изменяется.
Он что… хочет еще? Опять? Дальше?
- Наклонись, - говорит Марат.
Послушно подаюсь вперед. Мою грудь тут же сжимают сильные пальцы. Обводят, поглаживают. Крутят соски, заставляя взвизгнуть. Заключают в хватку, точно в бюстгальтер.
Ощущаю, как лоно еще сильнее увлажняется, преступно и предательски. Глухо постанываю. Смежаю веки. Скрыться бы. Сбежать.
Однако не суждено.
Марат начинает трахать меня. Опять. Просто крепко держит мои бедра. И долбит. Как здоровенным железным молотом. Вынуждая подскакивать и захлебываться надсадными стонами наслаждения. Засаживает так, что голова кругом и реальность меркнет.
- Правда надеялась сбежать? – спрашивает сквозь рычание.
- Правда, - выдаю судорожно.
Он заваливает меня на спину, подминает под себя и берет так, что даже с широко открытыми глазами не вижу абсолютно ничего. Сплошная чернота. Темный экстаз увлекает в пропасть, в бездну, на дно.
Рай в шалаше - 7
Я просыпаюсь от жесткого толчка внутрь. С трудом осознаю окружающую реальность. Сон как будто оживает, продолжается наяву, обретает осязаемые, зримые контуры. И прошлое сливается с настоящим. Одна темнота сменяет другую.
Хотя свет здесь тоже есть. Приглушенный, мерцающий, мистический. Пламя свечи взвивается прямо перед моими глазами.
Но я же тушила свечу. Я же…
Еще один толчок. Еще более мощный и сокрушительный. Размашистый. Заставляющий пальцы на ногах поджиматься, выгибающий спину тугой. Болезненно-сладкий. Тягучий. Пьянящий.
Толчок в самую глубину моего лона.
- Марат! – вскрикиваю я.
Никто в целом мире не умеет так проникать. Брать жестоко и беспощадно, разрушать любую защиту, подавлять сопротивление. Никто в целом мире не ощущается так.
До сердца. До печени. Выдирая душу. Раздирая чувства по живому. Овладевая каждой клеткой, порабощая и подчиняя.
Четко ощущаю каждую вену на его громадном члене. Крупную обрезанную головку. Толстый ствол, растягивающий меня до одури жарко и властно.
Я грешница.
Я жажду наказания.
- Марат, - закусываю губу.
Изгибаюсь под ним, извиваюсь будто столб пламени. Как та свеча разгораюсь и полыхаю, угрожая губительным, сжигающим все вокруг дотла пожаром.
- Т-ты мог разбудить меня, - выдаю сбивчиво. – Б-более цивилизованным способом. Мог бы просто сказать…
- Мог, - прерывает хрипло, тяжело дышит в затылок, толкается вперед сильнее. – Но не хотел.
Отвечаю на жесткое движение его бедер, покорно поддаюсь, подхватываю яростный ритм, сдаюсь своему суровому и мрачному хозяину, единственному господину.
Мои ладони накрыты его ладонями, крепко вжаты в постель. Грудь упирается в матрас, зад призывно поднят вверх.
Комнату заполняют развратные хлюпающие звуки. Разнузданные. Порочные. Напрочь греховные. Из моего горла вырываются протяжные стоны.
Марат берет меня грубо. По-животному. Как брали свое пещерные люди.
Я жадно ловлю каждый миг. Каждый рывок. Толчок. Угрожающее рычание над ухом. Бой крови в подрагивающем от похоти органе.
- Я вообще тебя будить не хотел, ждал, когда сама проснешься, - шепчет, прикусывает мочку уха, заставляя задрожать. – Гребаную книжку читал. А ты стонать начала, вся задергалась, завертелась. Жопа наружу. Между ног течет, аж блестит. Я не железный.
Ох черт.
Он-то может и не железный. Но его член точно меч. Врезается в лоно, будто стальное лезвие. Волю мою кромсает, разделывает на части. Раскаляется все жарче.
- И что… что ты успел прочесть? – спрашиваю сквозь судорожный вдох.
- Много, - роняет неожиданно елейно, отстраняется слегка, отпускает мои руки, поглаживает спину ладонями, а после накручивает распущенные волосы на кулак, действует так, точно кобылу седлает, за гриву тянет. – Узнал, как в Испании мавры нападали на монастыри, насиловали невинных послушниц.
- Марат! – восклицаю осуждающе.
- Теперь понимаю, почему ты по книжкам прешься, - по голосу явно чувствуется ухмылка. – Видно, заводит жесткое чтиво. А потом такие сны снятся, что от голода задницей по простыни елозишь.