Джеймс еще раз окинул взглядом зал. И, наконец, увидел ее. Эванс стояла возле столика и разговаривала с тем самым пуффендуйцем. Эванс была сказочно красива. Она была в длинном платье бутылочного цвета. Верх полностью облегал изящную фигуру, а немного пышная юбка спускалась ниже колен. Она наконец-то распустила волосы и они мягкими волнами спускались до середины спины. Эванс широко улыбалась и даже издалека был виден блеск ее глаз. У Джеймса все сжалось в груди от ее вида. Он бы все на свете отдал, чтобы сейчас в его объятиях была именно она.
Он прервал танец, не дожидаясь конца, и повел Кларис обратно к столику, сказав, что не любит эту песню. Их столик был пуст. Ремус танцевал с Беверли, Северус куда-то смылся, а Сириус зажимал студентку возле стены, скрывшись за елью. Джеймс сомневался, что его друг пришел на бал именно с этой барышней.
Джеймс подумал, что надо бы как-то развлечь Кларис. Она сидела надувшись и угрюмо смотрела в сторону танцующих. Но мелодия, к счастью, оборвалась и к ним вернулись Ремус с Беверли. Девочки сразу отошли «припудрить носик».
Разумеется, бал не мог обойтись без очередной пакости для слизеринцев. Они долго гадали и прикидывали, чтобы такого можно устроить змеиному факультету, что можно провернуть на виду у всех и при этом не попасться. В итоге остановились на зелье. За неделю до мероприятия Северус начал готовить одно интересное зелье собственного сочинения. На балу Ремус должен был отвлечь профессора МакГонагалл, Сириус отвлечь студентов, Северус подлить зелье в пунш за столом слизеринцев, а Джеймс сделать так, чтобы они его выпили.
— Сев, ты готов? — спросил Сириус.
— Давно уже.
— Отлично. Тогда я отвлекаю народ, Рем идет к Минни, а ты…
— Я помню свою часть, — перебил его Северус.
— Ну, начали.
Ремус уже пробирался к профессору, которая строго следила за порядком из дальнего угла зала. Он сообщил ей, что двое второкурсников устроили потоп на втором этаже. МакГонагалл тут же подорвалась и бросилась на выход. Этих второкурсников Мародеры подговорили еще днем ранее.
Сириус вышел в центр зала, делая вид, будто ищет кого-то, и как бы невзначай обронил чудо-хлопушку. Хлопушка взвилась вверх со страшным свистом и превратилась в два десятка огненных фениксов, привлекая всеобщее внимание. Даже музыканты перестали играть, завороженные красотой. Искрящиеся фениксы пикировали на студентов, не долетая до тех пару футов, и взрывались тысячами огоньков. В зале поднялся настоящий переполох, во время которого Северус успел незаметно вылить в пунш небольшой пузырек зелья.
— Ох, прошу меня извинить! — Сириус принял испуганный вид и, виновато улыбнувшись, раскланялся перед студентами. Такой актерский талант пропадает. — Хотел устроить небольшое представление на улице, да не удалось…
— Ничего, друг! — к нему подскочил Джеймс. — Я думаю, вышло очень удачно. Я хотел бы произнести… тост, если можно так выразиться.
Поттер обвел всех задорным взглядом. Многие студенты хмурились, ожидая очередной проказы. Многие смотрели с любопытством. Но внимание всех безоговорочно принадлежало Джеймсу. Он поднял свой бокал и продолжил:
— Я поднимаю бокал с этим прекрасным безалкогольным пуншем и предлагаю выпить за всех студентов Хогвартса, что собрались здесь. Я надеюсь, мы сможем хотя бы на вечер забыть обо всем плохом, о ссорах и факультетской вражде. Завтра наступает Рождество и я хочу пожелать всем. Всем вам! Чтобы завтра с каждым из вас случилось настоящее рождественское чудо! Ну, выпьем!
Басист с ударником ему услужливо подыграли, выдав торжественную мелодию.
Гриффиндорцы и пуффендуйцы радостно поддержали Джеймс, с криками и улюлюканьем разлили пунш и осушили свои бокалы. Близнецы Пруэтт, будучи уже навеселе, признавались всем в округе в любви. Когтевранцы чуть более сдержанно выразили свой восторг. Слизеринцы же скривились, но, тем не менее, поддержали остальных и тоже разлили пунш по бокалам и выпили.
Мародеры с хищным удовольствием наблюдали, как змеи пьют свой пунш.
— И аж причмокивают, — прошептал Сириус над ухом Джеймса.
— Ага! Жаль эффект проявится только с утра, — тот кивнул, со шкодной улыбкой на лице.
— Какую пакость вы опять устроили? — сзади послышался строгий голос. Джеймс и Сириус развернулись с самыми невинными лицами и уставились на Эванс, которая сложила руки на груди и сурово смотрела на них.
— Ты о чем, Эванс? — спросил Сириус.
— Думаешь, я поверю в это представление?
— Ты правда считаешь, что мы не способны ни на что хорошее? — Джеймс принял оскорбленный вид.
— Что вы натворили? — Эванс не собиралась сдаваться, — возможно, еще есть шанс все исправить и не испортить людям праздник.
Джеймс пошел по проверенному пути и, масленым взглядом посмотрев на Эванс, мечтательно произнес:
— Эванс, а ты в курсе, что ты самая красивая в этом зале?
— Что?.. — Эванс сразу растеряла свой боевой настрой и покраснела.
— Да, да, — протянул Джеймс, — хотя даже не только в этом зале, а вообще в целом в мире! Нет девушки прекраснее.
— Ты дурак, Поттер, — выпалила она и уже развернулась, чтобы уйти.
— Потанцуй со мной, Эванс! — крикнул он ей вдогонку.
Она только сверкнула глазами и скрылась в толпе.
— Всегда действует, — ухмыльнулся Джеймс. Стоило начать засыпать Эванс комплиментами, как она начинала краснеть. Джеймс не знал, краснеет она от злости или от смущения, но все равно любил доводить ее таким способом.
Группа сообщила, что следующая песня последняя и вновь заиграла медленную мелодию. На этот раз Джеймс сам пригласил Кларис на танец, от чего она была на седьмом небе от счастья. Сириус показал ему неприличный жест и одними губами произнес: «затащи ее в чулан для метел!». Джеймс прикрыл глаза и постарался не рассмеяться, попутно думая, как бы затащить ее в чулан. Джеймсу вполне нравилась Кларис. Она была симпатичной, в меру ветреной и более чем подходила на роль его первой девушки.
***
Джеймс завалился в спальню уже далеко за полночь. Остальные уже спали, но Джеймс так сильно хлопнул дверью, и запнулся о собственную кровать, громко выругавшись, что Мародеры проснулись.
— Джеймс? — сонно пробормотал Ремус.
— Да, это я, — громко прошептал он.
— Как там с Кларис? — поинтересовался Сириус, отодвинул полог на своей кровати.
— Ну, я «затащил ее в чулан для метел», если ты понимаешь, о чем я.
Джеймс и Сириус рассмеялись.
— Наш мальчик стал мужчиной! — Сириус говорил с отцовской гордостью. Да так, словно Джеймса орденом Мерлина наградили. — Расскажи подробности!
— Умоляю, Джеймс, давай без них, — простонал с крайней кровати Северус.
— Кстати, Сев, не говори Эванс об этом! — вдруг вспомнил Джеймс.
— Я бы о таком и на смертном одре не стал говорить, — проворчал он. — Но вообще ты поздно спохватился. Весь Большой зал видел, как вы лизались, а потом радостные убежали куда-то.
— Мерлинова борода, — печально протянул Джеймс.
— Да ладно тебе, Сохатый. Пусть Эванс видит, что потеряла. Локти сейчас, небось, кусает, — утешил Сириус.
— Сомневаюсь, — встрял Ремус, — она вполне неплохо проводила время с тем пуффендуйцем.
— Я на него, кстати, небольшой сюрприз наслал, — сказал Джеймс.
— Какой еще сюрприз?
— Чесотку в самом интересном месте, — самодовольно ответил Джеймс, под смех Сириуса.
***
С утра все тянулись на станцию в Хогсмид. Впереди всех ждали рождественские каникулы. И студенты торопились сесть на поезд и отправиться домой. Мародеры шли особенно воодушевленные и выискивали в толпе слизеринцев, полюбоваться эффектом от зелья.