— Давайте лучше послушаем, чем занимался Джимми со Стефанией последние две недели, — сказал Сириус и весело улыбнулся, подмигнув другу.
Джеймсу не хотелось говорить про это. Единственное, что ему сейчас хотелось, это хотя бы мельком взглянуть на Эванс. Встретиться взглядом с ее сверкающими зелеными глазами, ощутить запах яблока с медом и услышать ее звонкий смех.
Джеймс никогда не умел, да и не хотел, скрывать свои чувства. Поэтому он вздохнул, взъерошил волосы и произнес:
— Я хочу увидеть Эванс.
— Скажи, Джеймс, а Стефания в курсе твоих чувств к Лили? — спросил Ремус.
— Мерлин, — Сириус закатил глаза, — да весь Хогвартс в курсе.
— И, тем не менее, не мешало бы ей это сказать. Потому что получается, что ты ее просто используешь.
— Лунатик, — назидательно сказал Сириус, — женщинам, особенно таким как Стефания, нравится когда их используют.
Ремус мрачно сдвинул брови и сложил руки на груди.
— Таким — это каким?
— Таким симпатичным и глупым.
— Она же с Когтеврана…
— Рем, большинство моих пташек с Когтеврана. Принадлежность к факультету умников еще не говорит о том, что они мудры в выборе мужчины.
— Эй! — возмутился Джеймс, — это прозвучало как оскорбление!
— А разве это не так? — спросил Сириус. — Я никогда своим ничего не обещаю. Более того, многим напрямую говорю, что это на один-два раза. И что, хоть одна отказалась?
— Прямо таки ни одна? — скептически спросил Северус.
— Ну, ладно, некоторые отказываются, — сконфуженно заметил Сириус. — Но факт остается фактом. Ты можешь относиться к женщине равнодушно, избегать ее, говорить ей, что любишь другую, а она будет вешаться на тебя, словно ты сам Мерлин. Женщин вообще трудно понять, будь ты хоть трижды умным.
— Это ты-то трижды умный? — хмыкнул Северус.
— Ну, ладно, — Ремус взглянул на часы, — мне пора в вагон старост.
— Я тебя провожу! — соскочил Джеймс.
— Оставь Лили в покое, Джеймс, — сказал Северус. — Как заметил Сириус, наш великий Дон Жуан, женщина начнет вешаться на тебя, если ты будешь к ней равнодушен. Почему бы не попробовать? Увидит она тебя со Стефанией и поймет, что потеряла.
— А ведь это идея! — у Джеймса загорелись глаза. — Я начал с ней встречаться, чтобы забыть Эванс. А теперь это можно использовать, чтобы заставить ее ревновать. Точно!
Не в восторге от этой идеи оказался только Ремус, который осуждающе покачал головой и поджал губы.
Великолепный план Джеймса потерпел полный крах. На протяжении шести недель он зажимал Стефанию в коридорах, в Большом зале, во всех углах замка, стоило поблизости появиться Эванс. Но, судя по всему, ее вообще это никак не трогало.
Многие студенты, узнав, что Джеймс встречается со Стефанией, тут же стали приглашать Эванс на свидания. Это невероятно злило Джеймса. Раньше любой, кто осмеливался посмотреть в ее сторону, оказывался в Больничном крыле. Все знали, что староста Гриффиндора это запретная территория. Сейчас же Джеймс не мог никому запретить подходить к ней, иначе бы его план «я равнодушен к Эванс» провалился. С большим трудом, но Джеймсу удалось уговорить Сириуса немного припугнуть особо наглых ухажеров. Сириус не рассказал, что он сделал, но это подействовало. От Эванс опять все отстали.
Джеймс уже начал терять надежду вызвать хоть какие-то эмоции Эванс и даже подумывал расстаться со Стефанией. Как и советовал Ремус, Джеймс ей в первые же дни учебы сказал, что он неравнодушен к Эванс. Стефания ответила, что знает это и что ей нравится он, Джеймс, и возможно она поможет ему забыть об Эванс. Совесть Джеймса была чиста. Только вот на душе скребли кошки. Стефания ему быстро наскучила. Она была слишком громкой и слишком активной. К тому же Джеймс не мог перестать сравнивать ее с Эванс. И эти сравнения всегда были не в пользу Стефании.
В преддверии хэллоуинской вечеринки Джеймс решил, что поговорит со Стефанией и они расстанутся, а он снова попытает счастье с Эванс.
Джеймс и Сириус как всегда спускались на завтрак одни из последних. До дверей Большого зала им оставалось каких-то пара футов, как оттуда буквально вылетели Ремус и Северус.
— А мы завтрак с собой взяли! — Ремус странно улыбался. — Пошлите, на голгофе поедим.
— На голгофе? — протянул Сириус. — Почему не здесь? Времени мало осталось, скоро на урок к Минни.
— Свежим воздухом подышим, — поддержал Ремуса Северус. — Идем, идем.
Джеймс и Сириус переглянулись, но пожав плечами, решили пойти за друзьями.
— Вот дьявол!
У Сириуса лопнул ремень на сумке, из которой тут же посыпались учебники и пергамент. Ремус стал помогать ему складывать вещи, пока Джеймс заклинанием починил сумку.
— Спасибо, Сохатый, — Сириус откинул со лба волосы. — Джеймс?
Джеймс его не слышал. Он смотрел ему за спину на выход из Большого зала. Ремус проследил за его взглядом и издал тихий стон. Повернулись и Сириус с Северусом.
Из зала выходила Лили Эванс с Мартином Эклзом, когтевранцем с их курса. Эклз обнимал ее за талию, а она ему счастливо улыбалась и над чем-то смеялась, откидывая волосы за спину. Эванс даже не удостоила их взглядом, гордо пройдя мимо них.
— Сохатый, ты как? — обеспокоенно спросил Сириус.
— Я? — Джеймс не сразу пришел в себя. — Замечательно. А что, что-то не так?
Мародеры переглянулись.
— Мы вроде завтракать собирались? — Джеймс вопросительно поднял брови и, не дожидаясь ответа, пошел в сторону голгофы. Мародеры поспешили за ним.
Джеймс молча ел свой бутерброд с ветчиной и запивал тыквенным соком из термоса. Его взгляд был полностью неподвижен. Все ждали, что он вот-вот взорвется как пороховая бочка. Боялись произнести лишнее слово, всячески избегая упоминания Эванс, Эклза и всего, что хоть как-то могло к ним относиться.
Раздался удар колокола, оповещающий о начале урока.
— Сохатый, если хочешь, можем прогулять трансфигурацию, — предложил Сириус, все еще беспокоясь за состояние друга.
— А что за повод? — у Джеймса был не привычный ледяной взгляд, который пугал. — К чему злить Минни? Да и нашей старосте опять придется за нас краснеть.
Джеймс соскочил с подоконника и направился в кабинет. К счастью, МакГонагалл и сама задержалась, поэтому баллы за их опоздание никто не снял.
Весь урок Джеймс прожигал взглядом макушку Эванс, которая сидела через две парты перед ним. Все это время у Джеймса не шла из головы картина, которую он увидел перед завтраком. Только Эванс там не просто шла рядом с Эклзом, а вытворяла вещи похуже.
Самым большим испытанием стали Заклинания с когтевранцами. Весь урок Эклз без конца писал записки Эванс. Она их читала, улыбалась и принималась строчить ответ. Джеймс был бордовый от злости. В один момент он не выдержал. Когда Эклз в очередной раз отлевитировал записку, Джеймс ее поджег прямо на лету. Сириус, сидящий рядом, громко засмеялся. Эванс даже не взглянула на него. Зато Эклз удостоил Джеймса недовольным взглядом, тот в долгу не остался. Следующую четверть часа они прожигали друг друга ненавистным взглядом. Первым сдался Эклз. Он что-то настрочил на пергаменте и отлевитировал записку Джеймсу. Тот лениво взял ее и прочел: «какие-то проблемы, Поттер?».
— Я тебе что — девка, записочками переписываться? — Джеймс поднялся на ноги, не обращая внимания, что лекция шла в самом разгаре.
— Мистер Поттер, что-то случилось? — пропищал профессор Флитвик.
— Нет. Профессор.