Но больше чем Грин, ему было жаль Ремуса. У него сердце болело за друга, понимая, что он наверняка винит во всём себя. И понимая, что он, на самом деле, ни в чем не виноват.
И понимая, что он сам бы не вынес смерть близкого человека.
***
Когда с Софии снимали магическую пелену, собрался целый консилиум. Всем было интересно посмотреть. Как понял Сириус, такое явление и правда было очень редким.
Он стоял в первых рядах, когда после продолжительной зачитки сложного заклинания пелена вдруг впиталась в кожу Софии, и не дышал, ожидая, что она вот-вот очнется.
Но время шло, а она продолжала лежать, не шелохнувшись. Только она вдруг начала набирать цвет. Кожа становилась мягкого светлого оттенка, а в волосах замерцали золотые отблески, отражаясь от десятка свечей, парящих под потолком.
— Софи, — он уже протянул руку, чтобы прикоснуться к ней, как ее перехватили.
— Не трогай, — все та же целительница устремила на него суровый взгляд.
— Почему она не просыпается? С ней всё в порядке? — спросил он. Но ему никто не ответил. Крупный целитель оттеснил его от кровати и стал вполголоса о чем-то переговариваться с целительницей.
Сириус уже хотел взорваться гневной речью, требуя немедленно привести Софию в чувство, как к нему повернулась целительница:
— Будить ее нельзя. Она очнется в ближайшее время. Сама, Блэк, — добавила она, предвидя его вопрос.
Основная масса целителей ушла, так и не дождавшись ничего интересного, а в палате остался один дежурный целитель. Как подозревал Сириус, только из-за него. Не будь здесь свидетелей, он бы наверное не сдержался и разбудил Бланк прямо сейчас.
Но под цепким взором целителя ему пришлось смирно сидеть в кресле.
Время тянулось невыносимо медленно. Ему казалось, прошел не один час, но минутная стрелка сдвинулась лишь на пару делений.
Хотелось хотя бы прокричать ее имя, но целитель зачем-то держал палочку в руках и не спускал с него взгляд, и Сириус не рисковал нарушать покой Бланк.
Он поочередно бросал взгляды на Софию, на часы и на целителя, как вдруг…
— Блэк…
Первая мысль — почудилось. Но нет, она открыла глаза и смотрела прямо на него затуманенным взглядом.
— Софи, — он тут же подорвался с места, устраиваясь на краю кровати возле нее и поднимая ее за руки, — Мерлин, Софи, наконец-то…
Он целовал всё подряд, что попадалось, ее руки, ее лицо, глаза, губы, волосы. Оставляя на ней множество невесомых поцелуев, будто проверяя, что это и правда она, что она жива. Что она здесь, с ним.
— Софи…
— Сириус.
Отстранившись от нее, он посмотрел в ее глаза, в которых, словно по щелчку пальцев, вспыхивал огонь и появлялось сознание.
— Сириус!
Она легко подалась вперед, заключая его в крепкие объятия, обнимая его за шею и прижимаясь к нему всем телом.
— Бланк, — выдохнул он, утыкаясь лицом в ее волосы и расплываясь в глупой улыбке.
Разве можно так скучать по человеку? Разве бывает так, что ты его обнимаешь, целуешь, а тебе все равно его катастрофически не хватает?
И ты надышаться не можешь его запахом. Смотришь в его глаза, и насмотреться не можешь. Всё мало, и хочется еще и еще.
— Софи, — он будто впервые смотрел в ее лицо, на котором дрогнула неуверенная улыбка, но на котором вполне уверенно пылали глаза.
Но не успел он на нее насмотреться, его снова прогнали на злосчастное кресло. Опять собралась орава целителей, которые слишком долго, по мнению Сириуса, над ней колдовали.
Их вдвоем оставили лишь спустя пару часов. И Сириус, недолго думая, скинул ботинки и забрался к ней на кровать.
— Бланк, — он сжимал ее в своих объятиях с такой силой, что, глядишь, и раздавит, — прости меня, — добавил он едва слышно. — Никто. Никто больше не причинит тебе боль. Никогда. Обещаю…
— Сириус…
Он чуть отстранился, попутно потеревшись щекой о ее лицо.
Она долго смотрела в его глаза, а потом резко приподнялась и одним движением задрала на нем футболку, устремив взгляд на шрам. Сириус успел увидеть, как в ее глазах что-то мелькнуло, то ли испуг, то ли злость, а в следующую секунду ваза с цветами разлетелась на множество мелких осколков.
Она дернулась, по инерции зажмуривая глаза и прижимаясь к нему. Сириус сразу сел, обхватывая ее за плечи.
— Бланк, всё хорошо, — он легонько тряхнул ее за плечи, заглядывая в глаза. — Софи, слышишь? Всё нормально.
Она ему ничего не ответила и только кивнула, оглядывая осколки. Взяв палочку, Сириус их все убрал. Он лег обратно и за руку притянул ее к себе, обнимая.
— Это Рег цветы принес, — сказал он, чтобы хоть чем-то ее отвлечь.
— Регулус? — она сразу устремила на него взгляд, приподнимая голову. — Где он?
— Он в школе…
— С ним всё хорошо? У Лестрейнджей его не было? — с волнением спросила она.
Нет, ревность все-таки никуда не ушла, давая о себе знать, поднявшимся неприятным чувством в груди. Но Сириус через силу улыбнулся.
— С ним всё нормально. У Лестрейнджей его не было, — ответил он, а София облегченно выдохнула и чуть улыбнулась, обратно устраиваясь на его груди головой. А Сириус, пока она не видит, позволил себе закатить глаза и скорчить недовольное лицо.
И всё-таки, в душе было еще что-то помимо ревности. И Сириус должен был об этом сказать. Это было бы правильно.
— Это Рег тебя нашел, — сказал он. — Без него ничего бы не вышло.
Он рассказал ей о том, как пытался найти ее. И о том, что Регулус тоже делал три попытки, последняя из которых, наконец, увенчалась успехом. И о том, что он усыпил собственного брата ради его же безопасности.
— Хотя он, наверное, это не оценит, — произнес Сириус, думая о том, что брат вряд ли встретит его в школе с распростертыми объятиями.
Но София, к счастью, полностью поддержала его, согласившись, что Регулусу нельзя было там появляться.
Они полночи проговорили, не отрываясь друг от друга и лёжа в обнимку. Он рассказывал ей всякие глупости, пытаясь ее отвлечь. И обходил новости о Северусе и Ремусе. Целители сказали, её сейчас лучше не тревожить, в том числе плохими новостями.
Но что бы он не говорил, она была непривычно тиха и молчалива, лишь изредка отвечая в ответ. И только глаза неярко мерцали в темноте и смотрели на него не отрываясь.
А Сириус в этом винил себя, каждую минуту представляя, что ей пришлось пережить.
Он спустился чуть ниже, оказавшись прямо напротив ее лица, желая поцеловать, но резко замер, остановившись взглядом на тонком белом шраме, который был на ее нижней губе. На розовых пухлых губах он заметно выделялся. Сириус не сказал бы, что это её портит, хотя и понимал, что ей это уверенности в себе не добавит.
А София, кажется, заметив его взгляд, закусила нижнюю губу, пытаясь спрятать этот шрам. Но он тут же прижался к ней губами, требовательно целуя. И чувствуя, как она сопротивляется.
Она отстранилась и подняла на него напряженный взгляд, прикасаясь пальцами к шраму.
— Тебе больно? — он перехватил ее руку, отнимая ее от губ.
— Нет.
Он приподнялся на локте и навис сверху. Обхватив ладонью ее лицо, он посмотрел ей в глаза.
— Ты ведь знаешь, что для меня никого прекраснее нет? — шепотом произнес он и провел большим пальцем по ее нижней губе, останавливаясь на шраме.
— Знаю, — ответила она, не моргая глядя в его глаза.
Он склонился еще ближе и нежно обхватил губами ее нижнюю губу, ожидая от нее ответной реакции, целуя ее мягко и ненастойчиво. И чувствуя, как она в следующий момент расслабляется и отвечает ему.
Бланк давно уснула, а ему сон так и не шел. Он так и продолжал лежать, крепко прижимая ее к себе и не в силах отвести взгляд от ее лица, запустив руку в ее волосы.
И всё размышлял, в какой вдруг момент она стала так важна для него? В какой момент он перестал видеть жизнь без нее?
Может быть, когда она исчезла в камине, и он понял, что даже один день без нее — пытка. Или, может быть, когда они сидели на берегу в Блэкпуле и он показывал ей свое созвездие.