Или когда она призналась ему в любви. Смотрела на него горящим взглядом и сказала те слова, от которых у него всё замирало внутри, от осознания, что это самое ценное.
Или когда она приковала его к кровати — или же чем-то невидимым приковала его к себе. Или когда он впервые поцеловал ее, вспоминая, что в тот момент у него что-то слетело в душе.
Или в тот день, когда впервые услышал ее голос, который пел на французском. Или когда она сломала его метлу, а он бежал за ней под проливным дождем.
Или когда к нему в руку впервые скользнула шелковая голубая лента.
Или когда она шла к столу Слизерина и бросила на него острый, разрезающий воздух, взгляд, запустив необратимый процесс.
Она появилась в его жизни словно гром среди ясного неба. Перевернула всё вверх дном в его душе. И заставила поверить в то, во что он никогда не верил, ничего не требуя взамен.
А сколько они времени зря потеряли, потратив его на ненависть, злость и детские обзывки. Сколько времени он боролся с собой и со своими чувствами. Наверное, ни за одну девушку столько не сражались, сколько сражался он со своим собственным сердцем. А она всё равно победила, ничего при этом не делая.
Но даже если бы был шанс всё изменить, вернуться в прошлое и вправить себе мозги, чтобы не терять зря время, он бы не стал ничего менять.
Так и оставил бы их жизнь. С каждой ссорой, с каждой стащенной лентой и брошенной гневной фразой. Со сломанной метлой, со всеми отработками. И с овсянкой на его голове. С их первой и последней дуэлью, когда ей удалось залезть в его мозги. С ненавистью во взглядах и с сумасшедшей страстью в поцелуях. С теми днями, когда она сидела у Хагрида и целовала черного пса в непослушную морду. И с теми ночами, которые они проводили в ее парижской спальне, не в силах насладиться друг другом.
И с тем временем, которое они провели в Блэкпуле. Тем временем, когда они были одни в целой вселенной, и никто им больше не был нужен.
Наверное, не каждому так везет, встретить такого человека. Который будет волновать тебя. Мысли о котором будут будоражить до кончиков пальцев. Поцелуи которого будут вызывать целый ураган в душе.
Который станет для тебя дороже самой жизни.
Она в один момент стала для него всем. Стала смыслом его жизни. Стала его душой.
А на меньшее он был и не согласен.
Если и верить в любовь, то только в ту, что с первого взгляда. Если и верить в любовь, то только в ту, что навсегда.
— Я люблю тебя, Софи, — прошептал он, оставив невесомый поцелуй на кончике её носа.
Оказалось, так просто это сказать. Ведь он действительно любит. Всем сердцем и душой. Любит так сильно и отчаянно, как не может себе позволить человек.
А он любит. Всю её без остатка. Любит каждую ее родинку на теле, любит ее яркие ленты в волосах.
Любит ее изящество в движениях и резкость в словах и суждениях.
Любит то, как она на секунду задерживает дыхание, прежде чем рассмеяться. Любит ее тонкие руки и длинные пальцы, из-под которых звучит его любимая музыка.
Любит ее безумные игры, будь то бесконечные прятки от него по всему Хогвартсу, или же изощренные игры в постели.
Любит ее глаза и отражение звезд в них. Любит ее огонь внутри и то, как она заставляет его гореть вместе с ней. От прикосновений, слов и взглядов.
И любит то, что она напоминает ему дышать, когда он об этом забывает, глядя в ее глаза.
Любит сильнее, чем это можно представить.
Он только сейчас заметил, что весь дрожит. Не иначе, как от переполняющих чувств. Ведь так всегда было. Его всегда трясло рядом с ней. От злости, от гнева, от страсти, от переполняющей нежности. А сейчас, очевидно, от любви.
Он чуть усмехнулся, представляя, что услышь Бланк его мысли, назвала бы его глупым романтиком или еще чем-то непотребным. И когда он только успел стать таким непозволительно чувствительным? Какой кошмар.
Только вот он, впервые за много дней, впервые за много месяцев, от этого нового открытия вдруг почувствовал удивительное умиротворение в душе.
***
В Мунго они провели еще пару дней. София быстро шла на поправку, хотя, по словам целителей, ей предстоит долгий период реабилитации, и еще дольше ей придется учиться пользоваться магией. А сейчас её поят всевозможными успокаивающими настойками, чтобы магических всплесков не происходило.
В один из дней к ней заходил Дамблдор. Сириус пропустил этот момент, он в это время был у целителей. А когда вернулся, директор уже уходил.
Сириус вышел его проводить, чтобы сказать, что какие бы советы не давали целители, София вернется в школу. Дамблдор на это ответил, что решать это будет сама Бланк, но он не против, чтобы она доучилась.
Сириус успокоился — он переживал, что директор может послать ее куда подальше, если узнает, что до этого момента она и колдовать-то не умела.
А вечером он вернулся в свою палату, чтобы забрать свои немногочисленные вещи — завтра утром им можно будет вернуться в Хогвартс.
Он надел на себя свою любимую кожаную куртку и застегивал на запястье ремешок от часов, когда к нему вошла Бланк. Поверх больничной пижамы на ней была, неизвестно откуда взявшаяся, слизеринская мантия.
— Я поговорил с целителями, они тебя завтра могут отпустить в Хогвартс, при условии, что будешь регулярно ходить к Помфри на осмотры, — сказал Сириус, за руку притягивая к себе и обнимая.
— Да? — как-то слишком взволнованно спросила она, не поднимая глаз и глядя куда угодно, только не на него.
Он прижимал ее к себе и чувствовал, как быстро бьется ее сердце, и это, казалось, не предвещало ничего хорошего.
— Да, — улыбнулся Сириус и, обхватив пальцами ее подбородок, приподнял голову, заставляя посмотреть на него. Он не понимал, с чем связано волнение, отчетливо виднеющееся в ее глазах. Возможно, она просто боялась возвращаться в школу. — Вернемся, в твою спальню перееду. Гринграсс и Дриффит пусть делают, что хотят. Лично мне они мешать не будут…
— Сириус, — перебила она.
— Софи? — спросил он, вскинув брови, когда молчание стало затягиваться.
— Я не вернусь в Хогвартс…
Он чуть нахмурился, но тут же улыбнулся.
— Ты хочешь сразу отправиться к Блэкпул? — он задумался, но лишь на мгновение. — Это можно устроить…
— Нет-нет, подожди. Наверное, надо было сразу сказать.
Она отпустила его и отступила на шаг, с непонятной тревогой глядя в глаза.
— Сказать о чем?
Бланк слишком долго молчала. Слишком долго смотрела в его глаза, не моргая.
Он слишком долго не дышал. Слишком.
— Темный Лорд мне сказал, что Джо жив.
========== 119. Ouroboros ==========
София де Бланк
«Здравствуй, София.
Долго не решался тебе написать. Волновался, вдруг тебе сейчас не до меня. Но Элизабет сказала написать. Пишу под её контролем.
Без тебя в гостиной тихо и как-то скучно.
А еще довольно прохладно. Если ты не возражаешь, я взял на себя обязанность по растопке камина. У меня, конечно, это занимает пять секунд. Но в школе ходят слухи, что ты сейчас тоже можешь полноценно колдовать.
Да и вообще, какие только слухи не ходят. Элизабет говорит, ты бы точно разозлилась, если бы услышала, поэтому я их тебе сообщать не стану.
Профессор Вектор разрешила мне посещать дополнительные занятия по нумерологии для третьих и четвертых курсов. Я был очень рад. Мало кому из младшекурсников позволяют ходить на дополнительные. А еще профессор сказала, что в следующем году я могу попробовать написать статью в научный журнал, а она мне в этом поможет.
Регулуса почти не вижу. Он не выходит из своей спальни, и посещает только занятия. Поэтому в шахматы со мной никто не играет. Хотя в последние дни мне стал составлять компанию Мэйсон Боунс. Мы с ним познакомились на занятиях по нумерологии, он учится на четвертом курсе на Пуффендуе.