Марбу, стало быть, не имел понятия о том, насколько опасны эти птицы, если он опять появился вблизи них. Так как он еще не умел пользоваться ни зубами, ни лапами, то при нападении орлов стал бы их жертвой. Они могли убить его, конечно, не для того чтобы съесть, а опасаясь посягательства на птенцов.
Где-нибудь находились оба молодых орлана. Я сам видел сосну с мощным сооружением из толстых сучьев, служившим для них гнездом, но не обнаружил там никаких птенцов. Или оба они вывалились из гнезда и росли на земле, или старые орлы свили себе в камнях второе гнездо. Когда я был еще далеко, то слышал крик птенцов, чем ближе я подходил, тем тише они вели себя. Каким-то образом между ними и старыми орлами осуществлялась сигнализация.
Точно так же было, когда появлялся Марбу. Птенцы смолкали, а старые орлы в это время с пронзительным криком пролетали над хребтом и начинали наступление. Они не наносили ударов, а круто падали вниз головой, на высоте метров в пятьдесят выравнивались, падали еще ниже с вытянутыми вперед когтями и снова взмывали вверх.
Некоторое время Марбу терпел это. Что летало над ним в воздухе, видимо, его не касалось. И лишь когда большие птицы с шумом пролетали вплотную над ним, он повертывал обратно и галопом скакал по склону вниз.
Даже посещения Марбу не могли встревожить орланов-белохвостов. Там, где они гнездятся, орланы остаются и в том случае, если приходится рисковать жизнью. Лишь суровая зима может их прогнать. Тогда они перелетают на юг, однако ранней весной возвращаются обратно к своим старым гнездам. Каждый раз, когда я подходил близко к ним, они возбужденно кружились надо мной, но немедленно успокаивались, лишь только я поворачивал обратно; тогда они описывали высоко в небе широкие круги или опускались на большие каменные глыбы хребта. Там они сидели неподвижно и лишь в крайнем случае поворачивали голову и осматривали местность.
В необъятной северной глуши много орланов, есть и беркуты, которые питаются главным образом наземными животными; причиняемый ими ущерб невелик. Ни одна пара орлов не в состоянии переловить всю дичь в какой-нибудь местности.
Здесь так много дичи, что охотник может добыть за зиму тысячу белых куропаток, несколько сотен зайцев и много лисиц без ущерба для зверья.
Вокруг гнезда орланов-белохвостов, за которыми я наблюдал в северной Швеции, местность кишела леммингами, а неподалеку в кустах тетерка высиживала птенцов и действительно вырастила восемь больших цыплят. Гораздо опаснее волки и лисицы, которые могут выловить почти всю дичь в округе, особенно в суровую зиму. Каждого волка преследуют охотники и местные жители, каждую стаю уничтожают или рассеивают облавами. Лисицы, кроме того, обладают ценными шкурками, однако, если бы даже их шкурки совершенно не ценились, их все равно уничтожали бы повсюду, чтобы сохранить остальную мелкую дичь. Орлов же, напротив, не преследуют, потому что они принадлежат глуши, как почти безобидные птицы.
КАК МАРБУ ПОПАЛ В СЕТЬ
Когда у Хейки была поцарапана голова, он покинул свою избушку на берегу озера, чтобы совершить путешествие за восемьдесят километров и посетить врача. Тот снял ему повязку из глины, зашил рану и снова привел все в порядок. О Хейке рассказывать больше нечего. Марбу же явился к избушке, чтобы поиграть с Тулли. Взбрело ли это в голову медведице или он по собственной инициативе решил проведать Хейку, установить не удалось. Обо всем происшедшем Хейка прочитал по следам, так как они были достаточно отчетливы, чтобы броситься в глаза даже самому неискушенному человеку. Оба медведя по-своему наводили порядок вокруг избушки.
Тулли, конечно, не отстал от Хейки и вместе с ним отправился путешествовать в обитаемые места. Когда медведи пришли к избушке, она была крепко заперта и защищена от вторжения хищных зверей. Если бы к жилью пришел человек, он нашел бы на стене избушки ключ, оставленный для того, чтобы каждый путник мог зайти в нее и немного отдохнуть. Таков обычай там, где лес велик, а домов мало.
Хейка был вынужден так спешно уйти, что не успел ничего привести в порядок. Не будете же вы убирать у себя перед домом, если у вас кожа на голове изодрана в клочья, а накладка из глины заменяет сорванную фуражку. Таким образом, перед хижиной осталась бочка, до половины наполненная соленой рыбой, на веревке висела сеть и две оленьих шкуры лежали под открытым небом. Если бы медведи не пришли, ничто бы не изменилось, и Хейка мог через несколько недель привести все в порядок.