— Милашка, я крайне невоспитанный. И это старая история.
Он остановился перед маленьким французским ресторанчиком, находившимся в подвальчике большого бурого дома:
— Здесь подают чудесный омлет с луком, а хлеб… — это настоящий хлеб. Но мне хочется этих чертовых устриц, так что пошли дальше.
Некоторое время они шли молча.
— Ты лучше других знаешь, что для меня секс — это не беспорядочные сиюминутные желания, и низко с твоей стороны говорить мне такие вещи, — промолвила Марджори.
— Не придирайся к словам, я просто неудачно пошутил.
— Ты какой-то странный.
— Да? Я не обращаю внимания. Этот бриз, этот апрельский бриз… он пронзает сердце. Детка, время уходит, разве ты не чувствуешь? Ты уже взрослая. Нет больше малютки Марджори. Где же ваше искусство, доктор Шапиро? О-о, здесь я и позавтракаю. Ты все-таки идешь домой?
— Завтрак в этом кабаке? Интересно, что же тут можно съесть?
— Здесь отличные устрицы.
Неяркое солнце осветило его лицо, и Марджори заметила несколько седых волосков. Раньше их не было. «Ему нужно побриться», — подумала она. Ноэль усмехнулся под ее пристальным взглядом, ссутулился, жесткие длинные волосы разметал ветер.
— Не хочется заходить сюда вместе с таким попрошайкой, а?
— Пожалуй, зайду на минутку.
— Вот это да! Приятный сюрприз!
Он провел ее мимо стойки, где двое унылых мужчин в комбинезонах тянули пиво, в заднюю комнату и усадил на скамью у маленького стола рядом с окном. Стол был покрыт испачканной скатертью в красно-белую клетку.
— Просила посидеть в укромном местечке — пожалуйста. Что дальше?
— Ну и свинарник! — Марджори с отвращением посмотрела на голые стены в бурых разводах, беспорядочно расставленные столы и стулья, лампы без плафонов и многочисленные плакаты, вставленные в окнах и рекламирующие пиво. Повсюду стоял кислый пивной дух.
— Я думала, все знаю о твоих пристрастиях, но это…
Появилась пожилая грузная женщина, вытиравшая руки о фартук. Ноэль заказал устрицы и двойное канадское виски. Женщина удалилась.
— Боже мой, я думала, ты просто дурачишься. Устрицы и виски — разве это завтрак! Ты убиваешь себя. Возьми лучше кукурузных хлопьев.
— Это лучший в мире завтрак, — заявил Ноэль. — Кукурузные хлопья, да будет тебе известно, отравляют Америку и вызывают рост нервных расстройств. Ты знаешь, что это такое, кукурузные хлопья? Я тебе не рассказывал, как их делают?
У Марджори не было ни малейшего желания выслушивать очередную дурацкую импровизацию Ноэля, хотя обычно они забавляли ее.
— Нет, но все же заказал бы ты лучше кукурузных хлопьев, если они, конечно, найдутся в этой дыре. Не надо устриц и виски.
— Итак, дорогая, это случилось холодным темным мартовским вечером 1899 года на одной из мельниц Чикаго. Во дворе мельницы скопилась огромная куча отходов, за месяцы, годы, десятилетия перемалывания, перемалывания, перемалывания. И тут в дверь хозяина мельницы постучали. Она открылась, и на пороге возник старикашка, весь в лохмотьях. У него была длинная всклокоченная борода, пожелтевшая от табака, а за плечами рваный холщовый мешок. Весь скрипя, как ржавые дверные петли, старикашка жалобно заскулил:
— Мистер, можно мне немножко взять из этой кучи на вашем дворе?
— Зачем тебе это дерьмо? — спросил хозяин. — Свиньи отказываются есть эту гадость. Но если тебе так уж надо — забирай все.
— О'кей, мистер, премного благодарен. Это я и хотел услышать, — проскрипел старикашка.
Он тут же побежал во двор, на ходу срывая бороду, — на самом-то деле никакой он был не старик, и было ему восемнадцать лет. Достав свисток, он оглушительно свистнул. Не прошло и пяти секунд, как во двор влетело сто сорок семь повозок, запряженных фыркающими лошадьми, и они очистили весь двор быстрее, чем ты выкуриваешь сигарету, Мардж. Ни крупинки не оставили. А тот восемнадцатилетний парень стал впоследствии королем кукурузных хлопьев. Когда он умирал, в его владении была и эта мельница, и еще четыре. После него вдове осталось семь миллиардов долларов наличными. Фактически он являет собой пример настоящего американского промышленника с крепкими кулаками. И всем нам, особенно мне, следует восхищаться этим парнем, вместо того чтобы опаздывать на работу и поглощать виски и устрицы на завтрак. Тем не менее, даже если поставишь меня к стенке и наведешь дуло пистолета, ты все равно не заставишь меня есть кукурузные хлопья.
Женщина вернулась и выставила на стол виски и устрицы.