Но сейчас, именно в этот момент, Рисса не хотела думать об этом. Сейчас она была счастлива и с любовью смотрела на близких людей, которые пришли сегодня, чтобы поздравить их двоих. Гости пили лучшее вино из погребов Лэардо, провозглашали тосты, общались друг с другом, не забывая наслаждаться изысканными блюдами. Нони ласково ей улыбнулась, и, хотя в глазах у женщины плескалась грусть, она искренне радовалась за племянницу. Фрид не заметил её взгляда, сосредоточившись на своей жене, что-то ей выговаривая мягким тоном. По-видимому Ами таки призналась в своем маленьком, но очень важном секрете, и вот теперь постигает всю бездну заботливости и властности собственного мужа. Близнецы вместе с Шэном о чём-то тихо переговаривались.
— Ты не устала, маленькая? — прижавшись губами к чувствительной коже под её ушком, спросил Айсар.
— Нет, не очень. — девушка зажмурилась от удовольствия.
— Точно? А мне вот кажется, что устала, — по шее скользнул его язык.
— Правда? Вот не знаю теперь, — она уже дрожала в его руках, как тонко настроенный инструмент.
— М-м-м. Я просто чувствую, что тебе очень нужно отдохнуть. Со мной. В нашей спальне, — одна его рука всё это время лежала на её талии, тогда как вторая скользнула на колено и начала медленно присобирать шёлк юбки.
— Ну если ты так считаешь, то разве я могу отрицать? — шепнула она пересохшими губами. Интересно, он всегда так на неё действовать будет?
— Хорошая девочка, — на её мочке сомкнулись его зубы, погнав по телу новобрачной чувственную дрожь. — Пойдём.
И её, как пушинку, подхватили на руки. Айсар поблагодарил всех гостей, пожелал хорошего вечера и под понимающие смешки унёс свою юную жену из зала. Рисса начала целовать своего волка ещё на ступеньках. Обхватив его лицо ладонями, покрыла поцелуями улыбающиеся губы, потом опустилась ниже, на напряжённую шею, лаская его кожу ртом и зарываясь пальцами в тёмные волосы на затылке. В ответ, с удовольствием, почувствовала, как дрогнуло его горло, издавая возбуждённое рычание.
— Доиграешься, маленькая!
— Обещаешь? — и нырнула языком в ямку между ключицами.
Расстояние до своих покоев они преодолели очень быстро. Айсар с ноги распахнул дверь и стремительным шагом внёс свою драгоценную ношу в гостиную. И тут выдержка ему изменила. С приглушённым рыком он обрушился на её пухлые губы с сокрушающим жадным поцелуем. Перехватил обеими руками за талию, отпуская колени, чем Рисса немедленно воспользовалась, обхватывая своими ногами его торс. Страшно мешала юбка, но мужчина, поняв её без слов, скользнул ладонями по бёдрам, сминая кружевную ткань и оголяя, чтобы собственническим жестом обхватить ягодицы. Теперь уже стонала она, чувствуя пылающим лоном жар его тела. Мужчина нетерпеливо толкнулся бёдрами, прижимаясь напряжённой плотью к её складочкам, вырывая из губ возбуждённый всхлип. Их всё ещё разделяло так много одежды, а ей до безумия хотелось прижаться кожей к коже. Девушка принялась стягивать с него парадный мундир, злясь на неподатливые пуговицы. В ответ услышала хриплый смех. На миг её опустили на пол. Айсар срывал с себя одежду, абсолютно не заботясь о её сохранности, а она стояла и, как завороженная, любовалась открывающимся видом. Как же она любила его тело, эти сильные руки, стальные бугры мышц, широкую накачанную грудную клетку, кубики пресса и дорожку тёмных волосков, уходящую от пупка ниже, туда, где вздымался подрагивающий твёрдый, как камень, ствол. Облизнула пересохшие губы, глядя на жемчужную капельку, выступившую на головке.
— Ты так смотришь, девочка, что у меня возникает вполне определённое желание почувствовать твой божественный ротик там, куда устремлены твои глазки, — она вскинула на него удивлённый взгляд. Неужели? От одной мысли о таких ласках её щёки вспыхнули жарким румянцем. — Тебе ведь нравится эта мысль, Рисса? О да, я вижу, что нравится. Мы к этому ещё обязательно вернёмся. А сейчас у меня больше не осталось терпения, малыш.
И он шагнул к ней, чтобы стянуть платье, оставив лишь в золотистых чулках и тонких кружевных трусиках. Впрочем, последние слетели с неё в мгновенье ока. Снова поцеловал пылающие губы, большие ладони накрыли грудь, сжимая и лаская, заставляя стонать и выгибаться навстречу его рукам. А в следующее мгновение он развернул её спиной к себе и подтолкнул к одному из кресел, прижался сзади, понукая опереться животом на высокую спинку. Пальцы сжали соски, потягивая и выкручивая, а бедра снова толкнулись, скользя членом между её ягодиц. Девушка всхлипнула, выгибаясь и подставляя попку, чтобы тут же почувствовать как её приподнимают, заставляя перегнуться через эту самую спинку, а мужские ладони уже скользят по бёдрам, разводя ноги, открывая её для всего, что он хотел ей дать.
— Готова, малышка? Сегодня я буду любить тебя очень долго.
— О да! — захныкала она, сжигаемая в чувственном пламени желания.
— Люблю тебя, — хрипло рыкнул он и резко вошёл в податливое и уже готовое для него тело, сминая пальцами мягкие бёдра. Потом скользнул ладонями обратно к груди и накрыл собой тонкую гибкую спину, чтобы прижаться жадным поцелуем к изогнутой шее и начать жёстко вколачиваться в её сладкую глубину.
— Люблю тебя-а-а! — простонала она, срываясь на крик, трепеща и выгибаясь под его телом, отдавая себя в полную его власть, сгорая снова и снова, чтобы возрождаться и снова пылать лишь для него. Навсегда.
Пост-эпилог
(Наш мир, наше время)
— Антоха, привет. Как дела? Когда секция начнёт работать? Я сеструху бы привел, — молодой парень в рваных джинсах и обтягивающей футболке, выгодно подчёркивающей поджарое тело, догнал стремительно шагающего будущего тренера по муай тай и дружески хлопнул по плечу, заставив того остановиться и удивлённо оглянуться.
— О, Илюха, привет, — из-под капюшона серой толстовки показались светло-зелёные глаза, довольно необычного оттенка. В тонком носу висело серебряное колечко пирсинга. — Извини, что ты спрашивал? — руки потянулись к ушам, чтобы вытащить из них силиконовые пуговки наушников.
— Я спрашивал, как дела? И когда секция откроется? — парень не переставал улыбаться, рассматривая собеседника.
— Тебя какая конкретно интересует? Самооборона или тайский бокс?
— Да я для сестры спрашиваю. А что посоветуешь?
— Ей, кажется одиннадцать?
— Точно. Всё то ты помнишь, Антоха. Так что?
— Давай пускай сначала на самооборону придёт, а потом увидим, — зелёный глаз прищурился — И не называй меня Антохой, сколько просить?
— Да ладно тебе! Привыкли уже все, чего дёргаешься? А ты куда сейчас, домой?
— Нет. Надо ещё в ДК забежать. Насчёт зала утрясти наконец-то.
— О, это дело! Слушай, а давай может соберёмся как-нибудь компанией. Я наших всех позову. — Илья, явно, никуда не спешил.
— Я бы с радостью, но не знаю смогу ли. Дел по горло. Извини, мне бежать надо. Опаздываю.
— Ладно, беги тогда, Тони.
— Вот. А то Антоха, Антоха, — пухлые губы мастера спорта изогнулись в насмешливой улыбке. — До встречи, Илья. Насчёт сестры созвонимся.
Когда тот ушёл, Антонина Кошарина, которую многие из её друзей и знакомых звали Кошкой, обратно втыкнула наушники и продолжила свой путь.