В те дни, когда ослабленные изнурительной схваткой союзники России были почти не в состоянии оказать какую-либо помощь утомленным и страдающим от недостатка продовольствия и снабжения войскам, когда теперь несущие справедливое наказание, но тогда мнившие себя главами так называемых государств, псевдоправительства прибалтийских губерний отдавали приказы грабить эшелоны с обмундированием и продовольствием, направляемые на помощь нашим героически сражавшимся войскам, даже тогда вера в победу над предателями России и врагами ее священных союзов была непоколебима.
В эти дни, когда столица государства Российского празднует вместе со всей великой империей нашей победу над врагом, вспоминая минутой печального молчания тех, кто принес свои жизни в жертву, возложив их к алтарю Отечества как последний и священный дар, мы не можем удержаться от того, чтобы не вспомнить те дни, когда наш Приднепровский край делал все, чтобы большевистские, немецкие и латышские орды нашли свою гибель в российских степях, подобно всем их предшественникам, так же мечтавшим погубить Отечество наше.
Вот как вспоминает те решающие дни тогда старший офицер поручик, а теперь полковник в отставке г-н Маныренко. Ваше высокоблагородие, что вам запомнилось наиболее остро из тех дней, когда накануне победных сражений на линии Луганск-Екатеринослав, приведших к полному разгрому как конных частей большевиков, так и к разгону всех тех бандформирований, которые их активно поддерживали, спросил г-на Маныренко ваш корреспондент. Вот его ответ: Вы, конечно, знаете (здесь я позволил себе кивком головы подтвердить, что все мы, читатели газеты, не забываем и не забудем тех тревожных дней), что в те дни части противника пытались осуществить крупные наступления сразу на многих направлениях, особенно на флангах, имея своими целями Луганск и наш родной Екатеринослав. Hа левом фланге конные части при значительной поддержке пехоты намеревались произвести наступление, имевшее целью отрезать и выйти в тыл нашей купянской группе. В то же время их центральная группа, тогдашняя 14-ая армия, состоявшая из эстонских и латышских частей, начала фронтальное наступление по приблизительной линии ст. Валки - ст. Мерефа - гор. Чугуев, стремясь, в качестве ближайшей цели, занять город Славянск. Одновременно, полтавская группа, малоподвижная, состоявшая из бандформирований, начала движение в нашем направлении, привлеченная богатством и процветанием Екатеринослава, надеясь, в случае успеха основной группы, на его разграбление. Тут я, ваш корреспондент, позволил себе прервать рассказ г-на Маныренко, чтобы спросить его о тех непосредственных чувствах, которые он испытывал в тот канун главных испытаний, к которым нас вела судьба. Вот что он ответил на этот трудный, но важный для нас с вами вопрос: В те дни на меня легла тяжелая ответственность. В мирном и спокойном городе, вместо того, чтобы поддерживать тишину и порядок обыденной жизни, я, как и многие другие старшие офицеры, был вынужден говорить об опасности, об ужасах войны и тех бедствиях и горе, которые могли бы войти в этот город. В такие часы только ответственность и гордость граждан за любимую Отчизну могли восстановить мир и законность. Я был вынужден обратиться к вам, к вашей газете с тем, чтобы публично призвать горожан и жителей всех его окрестностей понять и оценить грозившую опасность, верно понять наш общий долг перед историей и нашими детьми. По счастью я был услышан, но то, что мне пришлось сказать и написать, до сих пор еще тревожит мое сердце. Ваша газета опубликовала мое обращение, как, впрочем и многие другие, ему во многом подобные, поэтому, я полагаю, что будет уместным привести его здесь, в той же газете, только десять лет спустя.
Ваш корреспондент, обратившись к архиву редакции, и найдя полное понимание во всех сотрудниках газеты, принимает на себя смелость прервать плавное течение беседы, чтобы вернуться на страницы другого номера нашей газеты, номера, увидевшего свет ровно десять лет назад и представить Вашему вниманию следующее
Объявление
Мною помещено было объявление с приглашением добровольцев на формируемый при корпусе ген. Слащева бронепоезд. До сих пор записалось очень мало. Удивляюсь интеллигенции города Екатеринослава, которая не желает идти в ряды наши. Hе забудьте, что большевистская опасность близка и что, вполне возможно, что интеллигенции вновь придется испытать всю гнусность, зверства и подлость зазнавшегося хама. Где же Ваши молодые порывы, господа студенты, гимназисты и прочая юная интеллигентная молодежь? Мечты Ваши о подвигах, о славе? Где Ваша любовь к больной, изстрадавшейся, изстерзанной родине нашей? Где Ваша понятие о чести и долге гражданина? Или у Вас всего провыва хватает только на то, чтобы с чемоданчиком в руках пробираться через мост на тот берег Днепра? Стыдитесь, господа! Я жду тех, в ком есть еще совесть и честь. Думаю, что они придут.
За командира бронепоезда Екатеринослав
старший офицер поручик Маныренко
Понятная пауза прервала здесь наш и без того непростой разговор.