— А-а-а! И часто это бываетъ?
— Какъ случится, наивно отвѣтилъ Чижиковъ
— Ну-съ, указы сегодня есть?
— Никакъ нѣтъ-съ.
Русановъ подошелъ къ шкафу.
— Что это? Ревизія была?
— Никакъ нѣтъ-съ.
— Да что жь это, и аппелляціонныя, и частныя, и доклады, и рѣшенныя, и мелкія бумаги, все какъ попало?
— Это у васъ всегда такъ, чтобы подъ рукой ближе было.
— Нѣтъ, ужь сдѣлайте одолженіе…. Это какой-то хаосъ; тутъ чортъ ногу переломитъ…. Давайте разберемъ.
Стали разбирать. Русанову попалась купчая, помѣченная вступавшею за два мѣсяца.
— Почему жь это до сихъ поръ не доложено, спросилъ онъ, уже нахмурясь.
Помощникъ мгновенно струсилъ и съежился.
— Завалилось какъ-нибудь.
— Это ужь и новое не хорошо, сказалъ Русановъ, откладывая ее въ сторону.
Тутъ къ нимъ подошелъ другой столоначальникъ, старичокъ. Стриженые, бѣлые съ желтизной волосы торчали вверхъ, плутоватые глазки такъ и бѣгали; онъ все помаргивалъ, да подергивалъ губами…
— Занялись горяченько, сказалъ онъ съ сладенькою улыбочкой:- извѣстно, новая метла чисто мететъ…
— Вы развѣ находите, что я похожъ на метлу? спросилъ Русановъ, которому эта личность почему-то сразу не понравилась.
— Нѣтъ-съ, какъ можно! Это такъ пословица…
— Ну тутъ, кажется, никакія пословицы не помогутъ, говорилъ Русановъ, отыскавъ просроченный указъ.
— Горячо вы очень къ сердцу принимаете, не обтерпѣлись еще, не настоящій чиновникъ! увѣщевалъ старичокъ.
— Съ такимъ, какъ вы говорите, терпѣніемъ и до взятокъ не далеко, рѣзко замѣтилъ Русановъ.
— Хе, хе!.. Молода еще…
— Что?
— Въ Саксоніи не была… Эхъ, молодой человѣкъ! Кто же беретъ взятки? Это запрещено закономъ, за это лишаютъ чиновъ, дворянства…
— А все-таки берутъ…
— Да не взятки же: благодарность за труды! Если вы, примѣрно, ночь просидите за какимъ-нибудь дѣломъ, изготовите къ докладу, какая же это взятка? Развѣ вы обязаны сидѣть ночь? Въ Сводѣ Законовъ полагается присутствовать только до двухъ часовъ…
И старичокъ, доставъ красный фуляръ, высморкался съ полнымъ сознаніемъ неотразимаго аргумента…
— Да почтеннѣйшій collega, перебилъ Русановъ, — если предлагаютъ деньги, такъ вѣрно не на очередное: то и безъ того доложится… Стало-быть взятка!
— Погодите, послужите; попривыкаете къ нашему порядку…
— Ну, ужь это дудки! Это вамъ придется къ нашему порядку-то приглядываться…
— Какъ вы находите новенькаго-то? спрашивалъ пріѣхавшій между тѣмъ секретарь, солидный мущина въ золотыхъ очкахъ у отошедшаго старичка.
— Это… это революціонеръ какой-то.
— Экъ вы вѣдь хватите-то всегда, словно чортъ въ лужу…
— Да, помилуйте, я думалъ, онъ на новоселье позоветъ; а онъ чуть не ругается…
— Ничего, умается! Видали мы слетковъ-то и почище! сказалъ секретарь, и оба засмѣялись.
Такъ и прошелъ денъ въ переборкѣ бумагъ. На слѣдующіе пошла спѣшная работа, и Русановъ пожалѣлъ, что ухлопалъ на первыхъ порахъ свои капиталы на омеблированіе своей квартиры. Оказывалось, что штатныхъ писцовъ не хватаетъ на переписку докладныхъ записокъ; онъ долженъ быть принанять своего и значительно урѣзалъ у себя жалованье. Мало-по-малу косо стали посматривать на него сослуживцы.
— Что-жъ это, говорили пожилые:- просителей на домъ не принимаетъ, даже бумагой казенною не пользуется? Чѣмъ онъ жить будетъ?
— Говорятъ, пишетъ по ночамъ, должно-быть въ Колоколъ…
Съ своей стороны Русановъ сталъ открыто въ разрѣзъ съ канцелярскою братіей.
Однажды послѣ присутствія подошелъ къ нему Чижиковъ.
— Позвольте надѣяться, Владиміръ Иванычъ, что вы не откажете мнѣ въ покорнѣйшей просьбѣ откушать у меня сегодня….
Проговоривъ эту очевидно приготовленную фразу, помощникъ столоначальника совсѣмъ сконфузился….
Они пошли, разговаривая, на самый конецъ города. Чижиковъ заботливо обходилъ лужи и рытвины, стараясь при этомъ уступать Русанову лучшую дорогу.
— Вотъ моя обитель, проговорилъ онъ, переходя черезъ улицу къ крошечному деревянному домику съ мезониномъ. Въ открытыя окна свѣсились вѣтки герани, бальзамина, слышалось разбитое фортепіано; хлопнула низенькая калитка, со двора пахнуло сырыми дровами, фортепіано замолкло…
— Кто жь это у васъ играетъ?
— А вотъ сейчасъ познакомитесь, отвѣчалъ хозяинъ, вводя Русанова въ низенькую гостиную.
Мебель была обтянута коленкоровыми чехлами; пестрыя занавѣски по окнамъ; по стѣнамъ обиліе литографій въ домодѣльныхъ рамкахъ. На столѣ лежали разобранные стѣнные часы и прошлогодній нумеръ Отечественныхъ Записокъ. Каковы были прочіе апартаменты, предоставлялось фантазіи гостя, такъ какъ хозяинъ, вошедши въ нихъ, старательно притворилъ дверь. Русановъ заглядѣлся на гравюру Татьяны, чертящей завѣтный вензель на стеклѣ, когда Чижиковъ снова вошелъ, облеченный въ покойное пальто, расправляя спину и потягиваясь; за нимъ вышла молодая особа лѣтъ двадцати, подстриженная въ скобку, въ черномъ фартукѣ сверхъ шерстянаго платья.