— Да, твердо сказалъ Русановъ, — и хорошую доктрину! Дѣльныя формулы!
— Дайте срокъ, дадутъ вамъ и доктрину, и дѣйствовать научатъ, а теперь пока мы можемъ высказаться только такой душѣ, которая совмѣстила бы въ себѣ жаръ расплавленнаго желѣза съ молчаніемъ гробовой плиты….
— Помилуй Богъ, какіе страхи! съ улыбкою сказалъ Русановъ. — Скажите, графъ, что это за охота…. — Онъ чуть не сказалъ: "дурачить себя…." — Что это за охота дѣлать изъ себя какого-то сфинкса?
Бронскій сдвинулъ брови, и, кто знаетъ, чѣмъ кончился бы споръ, еслибы не вмѣшалась Инна.
— А я вотъ разгадала этого сфинкса, сказала она поднимаясь. — Что такое значитъ dowóđca?
Бронскій вспыхнулъ, и обвелъ всѣхъ безпокойнымъ взглядомъ.
— Мнѣ кажется…. началъ было онъ.
— Мнѣ кажется, перебила Юленька, — завтра все-таки надо устроить кавалькаду, графъ.
Русановъ расхохотался, и разговоръ принялъ другое направленіе.
Послѣ ужина, всѣ вышли провожать гостей. Двое дворовыхъ съ трудомъ удерживали графскаго коня, покрытаго тигровымъ вальтрапомъ: бѣлая пѣна капала съ мундштука: онъ рылъ землю ногой, и, храпя, косился на дрожащее пламя свѣчи. Графъ, чуть коснувшись чолки, сидѣлъ уже въ сѣдлѣ, а конь, почувствовавъ себя на свободѣ, взвился было на дыбы, но тотчасъ сталъ какъ вкопаный подъ сильнымъ цукомъ. Владиміръ усѣлся на свои дрожки.
— Вы не злитесь на меня? говорилъ графъ, выѣзжая изъ воротъ.
— Ничуть: вы испортили мнѣ вечеръ, вотъ и все!
— Фу, какъ вы поэтически выражаетесь!
— У васъ научился…. Вамъ налѣво?
— Да, не по пути. До завтра?
— До завтра.
Владиміръ, пріѣхавъ домой, тотчасъ кинулся на приготовленное ему ложе, и погасилъ свѣчу. Мухи озадаченныя внезапною темнотой, подняли неистовое жужжанье, бились въ потолокъ, лѣзли въ глаза и насилу, насилу успокоились. А онъ все не могъ заснутъ, ворочался съ боку на бокъ и освобождалъ себя вздохомъ какъ изъ бочки. Старый майоръ слушалъ, слушалъ; наконецъ потерялъ терпѣнье….
— Да что съ тобою?
— Мухи, дяденька, жалобно отвѣтилъ племянникъ.
— Кавуръ! сказалъ дядя.
— Ну, Юльчикъ, говорила Анна Михайловна, сидя у постели дочери, — поцѣлуй меня, такихъ успѣховъ я отъ тебя и не ожидала! Ты просто обворожила графа!
— Что вы, maman! Мнѣ стыдно! Сказала та, потупивъ глазки и позируя въ живописномъ дезабилье, охватывавшемъ ея роскошныя формы.
— Да какъ и не обворожить! Какъ и не обворожитъ этакой красавицѣ! Только ты ужь больно проста, надо посмѣлѣй, да понѣжнѣй.
— Какъ это можно, maman! При всѣхъ-то? Наединѣ съ нимъ я могу быть понѣжнѣе, а при другихъ нельзя и виду показать…
— Графинюшка ты моя! Гдѣ мнѣ учить? Ты умнѣй меня!
— Не правда ли, maman, какое громкое имя: графиня Юлія Бронская? Я непремѣнно упрошу его провести медовый мѣсяцъ въ Парижѣ…
— Развѣ я тебѣ наскучила? Говорила Анна Михайловна:- мнѣ бы только порадоваться на васъ…
— Мы скоро вернемся, maman, право скоро… Какъ вы думаете, можетъ онъ къ вѣнцу сдѣлать мнѣ головной уборъ изъ золотыхъ розъ съ брилліантами вмѣсто росы? Недурно вѣдь?
— Какое-жь въ этомъ сомнѣніе!
— То-то. Я не хочу его раззорять…
Онѣ распрощались, но на порогѣ Анна Михайловна остановилась въ раздумьи.
— А ты, душечка, вотъ что еще. Ты напрасно Ишимова-то совсѣмъ отпихнула. Хорошо, какъ Богъ дастъ графа, а то не ровенъ случай. Да и графъ приревнуетъ, и это лучше.
— Fi, maman!… Ишимовъ! сказала дочка, выставивъ губку. Она это переняла у Бронскаго.
На другой день графъ Бронскій и Русановъ опять встрѣтились на хуторѣ Горобцовъ. Только спала жара, графскіе берейторы подвели лошадей къ крылечку. Графъ хлопоталъ около Юленьки, и усаживалъ ее на сѣдло.
Русановъ подошелъ къ Иннѣ.
— Не трудитесь, beau chevaler, я сама сажусь на лошадь.
Она стала горячить воронаго коня, и поскакала впередъ.
Русановъ за ней, любуясь ловкостью и непринужденностью, съ какою она держалась на сѣдлѣ: точно она всю жизнь ничего другаго и не дѣлала….
— Васъ узнать нельзя, говорилъ онъ, едва поспѣвая за ней:- вы сегодня такъ веселы, такъ оживлены!
— Забудьте мою брюзгливость, которая, я думаю, порядкомъ надоѣла вамъ! Вы ея больше не увидите…
— И давно такая перемѣна?
— Да какъ вамъ сказать? съ того дня какъ мы съ вами распрощались….
— Какъ это понимать?
— Какъ хотите, такъ и понимайте!
И, поднявъ лошадь въ галопъ, она запѣла: