Николай Михайлович Карамзин
Марфа-посадница, или Покорение Новагорода
(Историческая повесть)
Вот один из самых важнейших случаев российской истории! — говорит издатель сей повести. — Мудрый Иоанн[1] должен был для славы и силы отечества присоединить область Новогородскую к своей Державе: хвала ему! Однако ж сопротивление новогородцев не есть бунт каких-нибудь якобинцев:[2] они сражались за древние свои уставы и права, данные им отчасти самими великими князьями, например Ярославом,[3] утвердителем их вольности. Они поступили только безрассудно: им должно было предвидеть, что сопротивление обратится в гибель Новугороду, и благоразумие требовало от них добровольной жертвы.
В наших летописях мало подробностей сего великого происшествия, но случай доставил мне в руки старинный манускрипт, который сообщаю здесь любителям истории и сказок, исправив только слог его, темный и невразумительный. Думаю, что это писано одним из знатных новогородцев, переселенных великим князем Иоанном Васильевичем в другие города. Все главные происшествия согласны с историею. И летописи и старинные песни отдают справедливость великому уму Марфы Борецкой, сей чудной женщины, которая умела овладеть народом и хотела (весьма некстати!) быть Катоном[4] своей республики.
Кажется, что старинный автор сей повести даже и в душе своей не винил Иоанна. Это делает честь его справедливости, хотя при описании некоторых случаев кровь новогородская явно играет в нем. Тайное побуждение, данное им фанатизму Марфы, доказывает, что он видел в ней только страстную, пылкую, умную, а не великую и не добродетельную женщину.
Книга первая
Раздался звук вечевого колокола, и вздрогнули сердца в Новегороде. Отцы семейств вырываются из объятий супруг и детей, чтобы спешить, куда зовет их отечество.
Недоумение, любопытство, страх и надежда влекут граждан шумными толпами на великую площадь. Все спрашивают; никто не ответствует… Там, против древнего дому Ярославова,[5] уже собралися посадники[6] с золотыми на груди медалями, тысячские с высокими жезлами, бояре, люди житые[7] с знаменами и старосты всех пяти концов новогородских [Так назывались части города: Конец, Нероеский, Гончарский, Славянский, Загородский и Плотнинский. (Примеч. автора.)] с серебряными секирами. Но еще не видно никого на месте лобном, или Вадимовом[8] (где возвышался мраморный образ сего витязя). Народ криком своим заглушает звон колокола и требует открытия веча, Иосиф Делинский, именитый гражданин, бывший семь раз степенным посадником — и всякий раз с новыми услугами отечеству, с новою честию для своего имени, — всходит на железные ступени, открывает седую, почтенную свою голову, смиренно кланяется народу и говорит ему, что князь московский прислал в Великий Новгород своего боярина, который желает всенародно объявить его требования… Посадник сходит — и боярин Иоаннов является на Вадимовом месте, с видом гордым, препоясанный мечом и в латах. То был воевода, князь Холмский, муж благоразумный и твердый — правая рука Иоаннова Е предприятиях воинских, око его в делах государственных — храбрый в битвах, велеречивый в совете. Все безмолвствуют, боярин хочет говорить… Но юные надменные новогородцы восклицают: "Смирись пред великим народом!" Он медлит — тысячи голосов повторяют: "Смирись пред великим народом!" Боярин снимает шлем с головы своей — и шум умолкает.
"Граждане новогородские! — вещает он. — Князь Московский и всея России говорит с вами — внимайте!
Народы дикие любят независимость, народы мудрые любят порядок, а нет порядка без власти самодержавной. Ваши предки хотели править сами собой и были жертвою лютых соседов или еще лютейших внутренних междоусобий. Старец добродетельный, стоя на Праге вечности, заклинал их избрать владетеля. Они поверили ему, ибо человек при дверях гроба может говорить только истину.
Граждане новогородские! В стенах ваших родилось, утвердилось, прославилось самодержавие земли русской. Здесь великодушный Рюрик творил суд и правду; на сем месте древние новогородцы лобызали ноги своего отца и князя, который примирил внутренние раздоры, успокоил и возвеличил город их. На сем месте они проклинали гибельную вольность и благословляли спасительную власть единого. Прежде ужасные только для самих себя и несчастные в глазах соседов, новогородцы под державною рукою варяжского героя сделались ужасом и завистию других народов; и когда Олег[9] храбрый двинулся с воинством к пределам юга, все племена славянские покорялись ему с радостию, и предки ваши, товарищи его славы, едва верили своему величию.
Олег, следуя за течением Днепра, возлюбил красные берега его и в благословенной стране Киевской основал столицу своего обширного государства; но Великий Новгород был всегда десницею[10] князей великих, когда они славили делами имя русское. Олег под щитом новогородцев прибил щит свой[11] к вратам цареградским. Святослав[12] с дружиною новогородскою рассеял, как прах, воинство Цимисхия, и внук Ольгин[13] вашими предками был прозван Владетелем мира.
Граждане новогородские! Не только воинскою славою обязаны вы государям русским: если глаза мои, обращаясь на все концы вашего града, видят повсюду златые кресты великолепных храмов святой веры, если шум Волхова напоминает вам тот великий день, в который знаки идолослужения погибли с шумом в быстрых волнах его, то вспомните, что Владимир соорудил здесь первый храм истинному богу, Владимир низверг Перуна[14] в пучину Волхова!.. Если жизнь и собственность священны в Новегороде, то скажите, чья рука оградила их безопасностию?.. Здесь (указывая на дом Ярослава) — здесь жил мудрый законодатель, благотворитель ваших предков, князь великодушный, друг их, которого называли они вторым Рюриком!.. Потомство неблагодарное! Внимай справедливым укоризнам!
Новогородцы, быв всегда старшими сынами России, вдруг отделились от братии своих; быв верными подданными князей, ныне смеются над их властию… и в какие времена? О стыд имени русского! Родство и дружба познаются в напастях, любовь к отечеству также… Бог в неисповедимом совете своем положил наказать землю русскую. Явились варвары бесчисленные, пришельцы от стран никому не известных [Так думали в России о татарах (Примеч. автора..)], подобно сим тучам насекомых, которые небо во гневе своем гонит бурею на жатву грешника. Храбрые славяне, изумленные их явлением, сражаются и гибнут, земля русская обагряется кровью русских, города и села пылают, гремят цепи на девах и старцах… Что ж делают новогородцы? Спешат ли на помощь к братьям свои… Нет! Пользуясь своим удалением от мест кровопролития, пользуясь общим бедствием князей, отнимают у них власть законную, держат их в стенах своих, как в темнице, изгоняют, призывают других и снова изгоняют, Государи новогородские, потомки Рюрика и Ярослава, должны были слушаться посадников и трепетать вечевого колокола, как трубы суда Страшного! Наконец никто уже не хотел быть князем вашим, рабом мятежного веча… Наконец русские и новогородцы не узнают друг друга!
Отчего же такая перемена в сердцах ваших? Как древнее племя славянское могло забыть кровь свою?.. Корыстолюбие, корыстолюбие ослепило вас! Русские гибнут, новогородцы богатеют. В Москву, в Киев, в Владимир привозят трупы христианских витязей, убиенных неверными, и народ, осыпав пеплом главу свою, с воплем встречает их; в Новгород привозят товары чужеземные, и народ с радостными восклицаниями приветствует гостей [То есть купцов. (Примеч. автора.)] иностранных! Русские считают язвы свои, новогородцы считают златые монеты. Русские в узах, новогородцы славят вольность свою!
Вольность!.. Но вы также рабствуете. Народ! Я говорю с тобою. Бояре честолюбивые, уничтожив власть государей, сами овладели ею. Вы повинуетесь — ибо народ всегда повиноваться должен, — но только не священной крови Рюрика, а купцам богатым. О стыд! Потомки славян ценят златом права властителей! Роды княжеские, издревле имениты, возвысились делами храбрости и славы; ваши посадники, тысячские, люди житые обязаны своим достоинством благоприятному ветру и хитростям корыстолюбия. Привыкшие к выгодам торговли, торгуют и благом народа; кто им обещает злато, тому они вас обещают. Так, известны князю Московскому их дружественные, тайные связи с Литвою и Казимиром.[15] Скоро, скоро вы соберетесь на звук вечевого колокола, и надменный поляк скажет вам на лобном месте: "Вы — рабы мои!" Но бог и великий Иоанн еще о вас пекутся.
1
Мудрый Иоанн — Иван III Васильевич (1440–1505), великий князь Московский и царь "всея Руси", проводивший политику объединения русских княжеств в единое государство.
2
Якобинцы — наиболее решительная и последовательная группа деятелей Великой французской буржуазной революции XVIII века, не останавливавшаяся перед применением самых крайних мер, таких, как диктатура, террор, введение смертной казни. Якобинцы находились у власти в 1793 — 1794 гг.
3
Ярослав, по прозвищу Мудрый (978 — 1054), — князь Новгородский и Киевский, один из образованнейших людей своего времени. В его правление на Руси был создан первый письменный свод законов, известный в истории под названием "Русская Правда".
4
Катон (95 — 46 гг. до н. э.) — древнеримский политический деятель, республиканец и философ, покончивший жизнь самоубийством после поражения республиканской армии.
8
Вадим, по прозвищу Храбрый (IX в.), — легендарный Новгородский князь славянин, возглавивший восстание новгородцев против первого новгородского князя-варяга Рюрика.
11
Олег… прибил щит свой… — по летописному известию, завоевав в 907 году столицу Византии — Царьград, Олег в знак победы прибил к воротам Царьграда свой боевой щит.
12
Святослав (ок. 942 — 972) — князь Новгородский и Киевский, талантливый полководец; в 971 году совершил поход на Царьград и вынудил византийского императора Цимисхия (925 — 976) к выгодному для Руси миру.
13
Ольга (ум. 969) — великая княгиня Киевская, жена князя Игоря, убитого древлянами в 945 году. Летописи рассказывают, что она жестоко отомстила древлянам за смерть мужа, сожгла их главный город Искоростень, казнила старейшин, разорила селения и наложила на древлян тяжкую дань.
Внук Ольгин — великий князь Киевский Владимир (ум. в 1015 г.), в правление которого на Руси было введено христианство. Имя «Владимир» Карамзин считает образованным от сокращения двух слов: "владетель мира".
15
Казимир IV (1444 — 1492) — польский король и литовский князь. В 1471 году новгородские бояре заключили с ним тайный договор о переходе Новгорода под власть Литвы.