Шестеро друзей выбежали на улицу.
В этот момент со стороны Лувра послышался шум, и вскоре при свете факелов из-за угла показался многочисленный отряд вооруженных людей. Во главе его бежал человек, который, вероятно, издали по открытой двери загона понял, что произошло, так как, грязно выругавшись, он повернулся к Югу де Транкавелю, командовавшему ротой, и сказал с кривой усмешкой:
– Дальше идти нет смысла. Этих зверюг уже не догнать!
Человеком этим был Страгильдо.
– Зверюг? – ужаснулся капитан стражников. – Эй, друзья! Будьте начеку: похоже, нам предстоит биться со львами короля.
– Да нет же, – сказал Страгильдо, пожав плечами, – если бы то были львы, я бы не назвал их зверюгами.
И на этом, пока испуганный Транкавель недоуменно чесал затылок, Страгильдо вернулся в загон, ворча сквозь зубы:
– Тупица Мариньи умудрился упустить эту шайку безумцев. Пора, похоже, перебираться в более милосердные земли… Кто открыл дверь? – вопросил он холодно, обращаясь к собравшимся слугам, которые при виде хозяина затряслись от страха.
– Я! – промолвил один из них. – Меня заставили…
Больше несчастный ничего произнести не успел. Поднеся руку к поясу, Страгильдо выхватил короткий нож и нанес страшный удар чуть ниже плеча; человек, словно сноп, повалился на землю, забился в конвульсиях, а затем затих.
– Это научит вас слушать мои приказы, которые являются приказами королевы! – прорычал Страгильдо. – Уберите труп этого придурка! А теперь, кто видел, куда направились беглецы?
Трясущейся рукой один из слуг указал в направлении Центрального рынка.
Страгильдо выбежал из загона, тогда как его помощники принялись оттаскивать в сторону труп своего товарища.
V. Особняк Валуа
Колокола церкви Сент-Эсташ пробили полночь, когда после быстрой пробежки шестеро друзей оказались на Гревской площади.
– Опаздываем! – выдохнул Буридан, устремляясь к Сент-Антуанской потерне.
Остальные следовали за ним молча, и в ночи эта кучка бегущих людей нагоняла страх даже на затаившихся на углах улиц грабителей.
– Стой! – прокричал в сумерках чей-то голос. – Прохода нет!
Ничего не ответив, Буридан опустил голову и ринулся вперед. Стычка, сплетение яростных теней, крики: «Караул! Помогите!..» – и шестеро товарищей миновали препятствие в лице преградившего им путь патруля.
– Один, два, четыре, шесть – все на месте! – произвел подсчет Бигорн. – Никого не потеряли. И однако же, сначала в доме д’Онэ, теперь в столкновении с этими бешеными патрульными, мы вполне могли и погибнуть. Что скажете, сеньор Филипп?
– А то, – холодно отвечал д’Онэ, – что в третьей схватке, которая состоится уже скоро, по крайней мере один из нас расстанется с жизнью.
– И кто же, если позволите, это будет? Мне бы очень хотелось это знать, потому что, если вдруг это буду я, то, клянусь святым Варнавой, я хотя бы исповедаюсь перед смертью. А так как ни у меня, ни у вас в кармане духовника, естественно, не найдется, то придется уж вам самому, сеньор Филипп, принимать последние признания доброго христианина, который может упрекнуть себя разве что в излишнем великодушии к парочке иудеев, коих он просто обязан был отправить к праотцам…
– Тот, кому предстоит умереть, – сказал Филипп, – в исповеди не нуждается.
– Ха-ха! И кто же это? – спросил Бигорн.
– Я! – отвечал Филипп.
Они продолжали бежать, ничего больше не добавляя, но Бигорн думал:
«Бедный молодой человек! Это же надо, так терять голову от любви! Вроде и не совсем еще безумец, но все идет к этому!»
Они были у двери, указанной Жийоной.
Буридан постучал трижды, как и было условлено.
Вернувшись в особняк Валуа, Жийона обнаружила Симона Маленгра в той комнате, которую он занимал рядом с покоями графа.
Симон Маленгр сидел за столом и с любопытством разглядывал некий пузырек, который держал очень осторожно – двумя пальцами.
– Ты весьма кстати, – бросил он, заметив Жийону, – а то уже собирался кого-нибудь послать за тобой, моя милая невеста, так как у меня есть для тебя кое-какие распоряжения от монсеньора.
Жийона вздрогнула и сдержала слова, которые уже готова была высказать.
– И что это за распоряжения? – спросила она.
Маленгр, не ответив, поднял зажатый между указательным и большим пальцами флакон и, насвистывая какой-то мотив, принялся изучать содержимое пузырька с еще большим вниманием. Затем он рассмеялся.
– Подумать только, – промолвил он наконец, – сколько времени, Жийона, ты гоняешься за богатством! Так вот: оно здесь, в этом флаконе!