Однако находиться в Карла вместе с этим безумцем было небезопасно, и так как я не могла вернуться в Гасконь, поскольку в Родезе стояла армия господина де Жуайеза, [159]оставался единственный свободный путь в сторону Оверни, и мне пришлось отправиться в укрепленный замок Ибуа, принадлежавший королеве моей матери, капитан которого был мне предан [735]. Отряды из армии господина де Жуайеза преследовали меня с таким рвением, что, прибыв вечером в замок, наутро я уже была ими осаждена, не обладая ни съестными запасами, ни порохом, ни удобствами. Продержавшись два дня без пищи, не надеясь на помощь господ Гизов, один из которых пребывал в Шампани, а другой в Гаскони, и не имея возможности добыть пороха для своей защиты, я принуждена была сдаться солдатам, рассчитывая только на позорную и жестокую смерть.
Господь, проявляющий свою милость даже в самых безнадежных ситуациях, позволил, чтобы я оказалась во власти порядочного человека [736], который всегда был хорошим католиком и настолько ненавидел еретиков, что, узнав о желании и намерении короля моего брата умертвить меня (подобно тому, что случилось с королевой Шотландской, благодаря помощи и особым стараниям господина де Беллиевра, о чем ему [Канийаку] было прекрасно известно [737]), он принял решение спасти меня и никому не отдавать ни этот укрепленный замок, ни меня саму[738].
Зная о том, что Вы, господин мой брат, являетесь настоящим покровителем католической партии, которой он всецело предан, и что переговоры особой важности, каковые он вел по поручению короля моего брата, показались Вам весьма опасными, [Канийак] попросил меня отправить Вам его отчеты (mesmoires), - то, что я посчитала необходимым сделать не столько с целью расстроить замыслы и махинации [короля Франции], заключившего мир с еретиками, но скорее ради того, чтобы найти причину разжечь и продолжить войну[739]. Я считаю своим долгом держать Вас в курсе событий, и представить это дело на Ваше мудрое и осторожное усмотрение (не только в силу моей преданности, которую я к Вам питаю, и в виду больших несправедливостей и оскорблений, полученных от короля моего брата, но также из-за страха перед увеличением еретического движения, [160]ибо я опасаюсь за судьбу всей католической религии, равно как и за свою собственную).
Для этой цели я выбрала господина епископа Комменжа, которому поручила осуществить это предприятие, поскольку он обладает редкими качествами ревностного защитника святой веры и Божьего дела, и будет следовать только тому, что ему приказано; к тому же его епархия соседствует с Вашей границей [740]. Все это позволит сохранить дела в большем секрете, с чем не смог справиться господин де Дюра.
Я не торопилась с настоящим письмом, так как война продолжилась; но, видя, что победа, которую еретики одержали над господином де Жуайезом [741],дает предлог королю моему брату заключить с ними мир, что является только частью его замысла сделать гугенотов такими сильными, чтобы они смогли потом заставить Папу [742] и всех католиков согласиться на подписание мира на условиях, желаемых для них, и видя также, что предложения о названном мире уже представлены, а господа Гизы не столь сильны и вынуждены с ним согласиться [743],я решила, что не должна более ждать. Посему извещаю Вас, и прошу Вас верить, рассчитывая на Вашу волю поддержать меня, что я снова укрепила связи, обрела крепости и людей, чего у меня не было прежде, которые находятся в руках господина маркиза де Канийака, захватившего меня, человека благодарного и выполняющего мои приказания, который контролирует весь здешний край, бесчисленное число укрепленных мест[744].
В мемуаре, который я Вам посылаю [745],рассказывается обо всех делах более детально, а господин де Комменж остальное представит Вам устно. Я же прошу Вас, господин мой брат, верить, что никто на свете не властен надо мной, кроме Вас, и я буду счастлива, если смогу представить Вам достойное доказательство моей преданности и воли [746]. В ожидании чего я прошу Бога, господин мой брат, даровать Вам полное благоденствие и совершенное утверждение Вашего превосходства.
735
12. В действительности, замок Ибуа в качестве возможного убежища для Маргариты приготовила Екатерина Медичи, уязвленная бесконечными унижениями своей дочери.
736
13. Речь идет о маркизе де Канийаке, Жане-Тимолеоне де Бофор-Монбуасье (ум.1589), действовавшем по приказу короля Франции.
737
14. Намек на казнь королевы Шотландской Марии Стюарт в феврале 1587 г. по решению Елизаветы Английской. Мария Стюарт, как известно, была французской королевой, женой старшего брата Маргариты Франциска II (1559-1560), и ее беспрецедентная смерть произвела большое впечатление, заставив королеву Наваррскую искать всевозможных гарантий собственной безопасности.
Помпонн де Беллиевр (1529-1607) — французский государственный деятель, в 1586 г. был послан с дипломатической миссией в Англию с целью спасти королеву Шотландскую, но, по мнению Маргариты, своими действиями только усугубил положение.
738
15. Речь уже идет не об Ибуа, а о замке Юссон в Оверни, куда по приказу Генриха III Канийак доставил Маргариту в ноябре 1586 г., назначенный комендантом. На какое-то время королева Наваррская превратилась в политическую узницу. Однако уже в феврале 1587 г. швейцарцы по требованию Канийака присягнули ей на верность, и из пленницы она неожиданно превратилась в хозяйку Юссона. В письме она хвалит Канийака, однако Филиппу II уже были известны истинные причины ее освобождения. В действительности, мотивы поведения Канийака были предельно меркантильные. Первоначально он рассчитывал получить от короля, в благодарность за захват Маргариты, должность губернатора Верхней Оверни, но Генрих III не спешил с милостями. Тогда Канийак принял сторону герцога де Гиза, который щедро расплатился с ним за освобождение королевы и тотчас проинформировал об этом испанского короля. Судя по письму, Маргарита не знала о сделках за ее спиной. Правда, она сразу поняла, что деньги и материальные блага для маркиза стоят на первом месте, и пообещала ему уступить свои права на графство Оверньское за 40 тысяч экю, прекрасно зная, что Канийак никогда не сможет ими воспользоваться.
739
16. Отчеты, о которых говорит Маргарита, это не что иное, как секретные материалы о посольстве маркиза де Канийака в Константинополь, отражающие попытки Франции использовать испано-турецкое противостояние в свою пользу. По сути, Маргарита и Канийак предлагали Филиппу II купить дипломатические документы, обещая, что средства пойдут на помощь французским католикам.
740
17. Юрбен де Сен-Желе, епископ Комменжский был выбран Маргаритой в качестве курьера к Филиппу II. Чем закончилась его миссия, точно неизвестно, но можно предположить, что если деньги и были выделены, то только в пользу герцога де Гиза, который уже сам решал, что из полученной суммы он сможет передать Маргарите. Нужно принять во внимание, что Испания в тот момент готовила Непобедимую Армаду, и Филиппу II было не до французской мятежницы, а Гиз уже достаточно потратился на королеву Наваррскую и обеспечил ее безопасность.
741
18. Именно этот пассаж Маргариты позволяет приблизительно определить время написания ее письма (свои послания она вообще датировала крайне редко). 20 октября 1587 г. королевская армия под командованием герцога де Жуайеза потерпела сокрушительное поражение в битве при Кутра от войска Генриха Наваррского, причем, сам Жуайез погиб. Т.е. речь идет об осени/зиме 1587-1588 гг.
743
20. По-видимому, королева имеет в виду соглашения, подписанные Генрихом III в ноябре-декабре 1587 г. со швейцарцами и с немецкими наемниками, вторгнувшимися во Францию с ведома Генриха Наваррского.
744
21. Маркиз де Канийак вскоре погибнет на службе герцога Майеннского, в 1589 г., а его прежний покровитель, герцог де Гиз, в декабре 1588 г. будет убит по приказу короля.
745
22. Дело в том, что настоящее письмо, которое было оправлено Филиппу II посредством епископа Комменжского, представляет собой не что иное, как большой, но все же сопроводительный лист к политическому сочинению ("Мемуару") Маргариты, также посланному в Испанию и посвященному характеристике и анализу обстановки на юге Франции в 1580-е гг. Известно, что текст "Мемуара", написанного королевой на итальянском языке, хранится (хранился?) в архиве Симанкас в Мадриде (его видел и исследовал Kervyn de Lettenhove: Un memoire inedit de Marguerite de Valois // Revue d'histoire diplomatique, 1891. P. 161-175) , но Элиан Вьенно, пытавшаяся найти документ при подготовке современного критического издания сочинений Маргариты (см. начальные сноски), не смогла это сделать.
746
23. У читателя этого послания может сложиться впечатление, что никому не нужная Маргарита Наваррская была готова, в отчаянии спасая себя и прося помощи у Филиппа II, предать все и всех. Однако не все так однозначно. Одновременно с письмом королю Испании, Маргарита пишет еще два письма — Генриху III и Генриху де Гизу, прося помощи и покровительства и у того, и у другого (Correspondance. P. 326-327, 333-334). Исключительный макиавеллизм в духе Екатерины Медичи и всего "свинцового" XVI века!
Где же она была более искренней и где говорила правду? Трудно быть честным в критической ситуации. Видимо, нужно было делать сразу несколько ставок. Узнав о желании сестры помириться, Генрих III готов был даже организовать переезд и оплатить расходы Маргариты, если она и ее двор решат вернуться в одну из королевских резиденций (предполагался г. Вилле-Коттре в герцогстве Валуа). Он слишком боялся самостоятельности своей сестры и ее союза с Гизом, а ведь при дворе муссировались слухи, что герцог ради короны готов развестись со своей женой и жениться на последней принцессе крови Валуа. Увы, король Франции не успел ничего сделать: усиливающийся политический хаос и потеря управляемости в государстве отодвинули идею возвращения Маргариты сначала на более поздний срок, а затем она вообще потеряла актуальность. Смерть Екатерины Медичи (январь 1589 г.) и Генриха III (август 1589 г.) положили конец планам королевы Наваррской воссоединения с семьей. Ее "юссонское сидение" продлилось до 1605 г. (См. Шишкин В.В. Королевский двор и политическая борьба во Франции в XVI-XVII веках. СПб, 2004. Гл.2)
Неизвестно, как сложилась бы судьба Маргариты, если бы не трагическая смерть герцога де Гиза в декабре 1588 г. Ее упомянутое письмо герцогу 1587 г. не содержит обращения и подписано монограммой: так королева Наваррская делала только в исключительных случаях, когда письма носили личный характер. Что она хотела выразить и чего в действительности желала достичь этим посланием, видимо, останется ее никогда не разгаданной тайной:
прося его даровать Вам удачу и славу, что также желают Вам все добрые люди,
а я, я - более, чем кто-либо, выражаю Вам свою вечную преданность и любовь.