Во время ее болезни в Меце, где она подхватила чумную лихорадку и покрылась язвами, впав в крайне тяжелое состояние [326] (случилось это по причине посещения ею женских монастырей, которых было много в этом городе и которые уже были к тому моменту поражены этой заразой), Бог чудесным образом спас ее, возвратив в прежнее состояние, в котором она так нуждалась (благодаря умению ее медика господина Кастелана, нового Эскулапа, [59] который тем самым представил доказательство своего великолепного искусства). Когда она находилась в беспамятстве (и вокруг ее ложа собрались король Карл, мой брат, моя сестра герцогиня Лотарингская и ее муж [327], многие чины Королевского совета, знатные дамы и принцессы, которые, оставаясь при ней, уже не питали надежду на ее исцеление), не приходя в себя, [вдруг] воскликнула, словно увидела перед собой битву при Жарнаке: «Смотрите, как они бегут! Мой сын одерживает победу! Ах, Боже мой, поднимите же моего сына, он – на земле! Смотрите, смотрите на эту шеренгу, принц де Конде мертв!» [328] Все присутствовавшие при этом верили, что она бредит и переживает, зная, что мой брат герцог Анжуйский в это время дает сражение. Однако когда следующей ночью господин де Лосc привез ей весть о победе как наиболее желанную вещь (за что рассчитывал получить вознаграждение), она ему сказала: «Вы напрасно меня разбудили ради этого. Мне все хорошо известно. Я уже видела сражение прошлой ночью» [329]. Тогда все поняли, что слова ее были не следствием болезни, а особенным знаком, которым Господь отмечает известных и избранных людей. История сохранила для нас ряд подобных примеров, начиная с античных язычников, таких как призрак, явившийся Бруту [330], и многих иных, о чем я не собираюсь писать, поскольку моим [60] намерением является не украшение этих Мемуаров, а единственно правдивое повествование и скорое окончание моих воспоминаний с тем, чтобы Вы быстрее их получили.
Сама я не удостоилась таких божественных предзнаменований. Однако нельзя быть неблагодарной к милостям, дарованных мне Богом (я готова и способна посвятить всю свою жизнь, дабы воздавать за них Господу, и делать так, чтобы каждый восхвалял Его за чудесные проявления могущества, доброты и милосердия, которыми Ему угодно было удостоить меня), и я признаю, что всегда получала определенные знаки о событиях, зловещих или счастливых, в виде предупреждения, во время сна или как-то иначе. Это даже лучше выразить стихами: «Мой разум, как оракул, укажет на добро иль зло». Такое предупреждение мне было послано во время церемонии встречи короля Польши: королева моя мать вышла приветствовать его, и, когда они обнимались и обменивались соответствующими словами, несмотря на жаркое время года и давку, от которой все задыхались, меня охватил такой сильный озноб и столь заметная дрожь, что сопровождавший меня обратил на это внимание. Мне стоило больших усилий скрыть свое состояние, когда король, оставив королеву-мать, приблизился ко мне для приветствия [331].
Предупреждение это запало мне в сердце. Не прошло и нескольких дней, как король стал поддаваться ненавистному и недоброму влиянию, которое коварный Ле Га стал оказывать на него, настраивая против меня своими отчетами: он докладывал, что в его отсутствие, после кончины короля Карла, я приняла сторону партии моего брата герцога Алансонского и способствовала его сближению с королем моим мужем, посему, нужно всегда использовать любой повод, чтобы осуществить задуманное намерение – положить конец дружбе моего брата герцога Алансонского и короля моего мужа, одновременно поссорив меня с королем Наваррский и столкнув их обоих на почве ревности к их общей страсти – мадам де Сов. Однажды после завтрака королева моя мать удалилась в свой кабинет для составления нескольких важных депеш, а ее [61] дамы (герцогиня Неверская, Ваша кузина герцогиня де Рец, другие Ваши родственницы – м-ль де Бурдей [332] и м-ль де Сюржер [333]) спросили меня, не хочу ли я прогуляться по городу. М-ль де Монтиньи [334], племянница герцогини д’Юзес [335], предложила в связи с этим посетить аббатство Сен-Пьер, где располагался очень красивый монастырь. Туда-то мы и решили отправиться. М-ль де Монтиньи упросила нас взять ее с собой, поскольку в монастыре жила ее тетка, а допускали в обитель только в свите знатных особ. Мы выделили ей место. Однако, когда мы садились в карету, уже довольно переполненную (поскольку нас самих было шесть дам, и к нам присоединились вдобавок мадам де Кюртон, моя гофмейстерина, никогда меня не покидавшая [336], и м-ль де Ториньи [337]), господа Лианкур, первый [62] шталмейстер короля [338], и Камий [339], находившиеся поблизости, ухватились за дверцы нашего экипажа. Во время движения они держались за них, как могли, и смеялись в шутовской манере, говоря, что также хотят взглянуть на хорошеньких монашенок. То, что мы находились в компании м-ль де Монтиньи, которая никогда не входила в наш круг, и этих двух мужчин – доверенных короля, стало, как мне кажется, Провидением Господним, оградившим меня от наветов, которые могли быть возведены.
327
18. Герцогом Лотарингским в то время был Карл III (1545-1608), единственный сын Франциска I Лотарингского и Кристины Датской. Став герцогом в два года, по требованию Генриха II Валуа он был отправлен в Париж, где получил французское воспитание при дворе и впоследствии являлся надежным союзником Франции. С 1559 году женился на второй дочери Генриха II и Екатерины Медичи Клод (Клотильде) Французской, от которой имел девятерых детей.
329
20. Жан де Лосе, сеньор де Бан и де Пьертайад (ум. 1586) – капитан шотландской гвардии короля. Сразу же после сражения при Жарнаке был послан Генрихом Анжуйским к Екатерине Медичи с депешей о победе. См.: Шевалье Пьер. Генрих III. С. 176-177.
330
21. Очередной сюжет из «Сравнительных жизнеописаний» Плутарха («Александр и Цезарь»): «Рассказывали, что перед битвой при Филиппах Марку Юнию Бруту ночью явился страшный призрак, который на вопрос Брута, кто он, ответил: «Я – твой злой гений. Мы увидимся при Филиппах». И снова будто бы этот призрак явился Бруту перед вторым сражением при Филиппах, завершившимся полным разгромом войск Брута и его смертью от собственной руки». О явлении призрака Брута упоминает и Монтень в главе XIX кн. 2 «О свободе совести», см.: Монтень Мишель. Опыты. Т. 2. М., 1992. С. 378.
331
22. Встреча с Генрихом III, которого Маргарита еще называет королем Польши, состоялась 6 сентября 1574 года около 17 часов возле городских ворот, выходящих на Рону. Екатерина Медичи пригласила на церемонию огромное число людей. Рядом с Маргаритой находились также ее муж и брат.
332
23. Жанна де Бурдей (ок. 1560 – ок. 1641) – придворная дама на службе у королевы-матери, дочь виконта Андре де Бурдея, старшего брата Брантома, камергера Франсуа Алансонского, и Жаккет де Монброн.
333
24. Элен де Фонсек (1546-1580), дочь Рене барона де Сюржера, и Анны де Коссе-Бриссак, фрейлина Екатерины Медичи с 1566 года, «Елена» поэта Ронсара. Славилась красотой, но так и не вышла замуж (ее возлюбленный и жених Жак де Ла Ривьер погиб в одном из сражений с гугенотами в 1569 году).
334
25. Скорее всего, имеется в виду Шарлотта де Клермон, называемая также м-ль де Монтиньи, штатная придворная дама Екатерины Медичи, зафиксированная в списке за 1573 год с жалованием в 400 ливров, дочь Антуана де Клермона, виконта де Тайара, и вдова Клода д’Амонкура, сеньора де Монтиньи-сюр-Об. См.: Caroline zum Kolk, éd. Maison de Catherine de Médicis (1547-1585) // www.cour-de-france.fr.
335
26. Луиза де Клермон (1504-1596) – потомок Людовика Святого, дочь Бернардена де Клермона, виконта де Тайара, и Анны Юссон, графини де Тоннер, во втором браке жена Антуана, графа де Крюссоль и герцога д’Юзес, близкая подруга Екатерины Медичи (с 1533 года) и самой Маргариты, которая в своих письмах именовала ее «моя Сивилла». Двоюродная бабушка предыдущей дамы.
336
27. Первая по счету гофмейстерина (глава дома, т. е. всех лиц, занятых на службе) королевы Наваррской, см. выше.
337
28. М-ль Мельшиор де Ториньи (между 1545-1550 – после 1606) – фрейлина с 1561 года, затем гофмейстерина Маргариты де Валуа, которая практически не расставалась с ней вплоть до 1606 года. Наполовину итальянка по происхождению, с весьма не ясной родословной. С 1580 года – жена испанского дворянина Оливье Диобахо, так называемого сеньора де Вермон, шталмейстера королевы Наваррской. См.: Jouanna Ariette, Boucher Jacqueline, et als. Histoire et dictionnaire des Guerres de religion. P. 1327-1328.
338
29. Шарль VII дю Плесси, сеньор де Лианкур (ум. 1620) – первый шталмейстер Генриха III, отец первого герцога де Лианкура. В 1594 году женился на Антуанетте де Пон, маркизе де Гершвиль, знатной и влиятельной придворной даме (бывшей фрейлиной еще при Екатерине Медичи) дворов Генриха III, Генриха IV и Людовика XIII.