В течение всего этого времени король ухаживал за Фоссез, которая, во всем зависев от меня, держалась с таким достоинством и была столь добродетельна, что если бы так продолжалось и дальше, она не испытала бы несчастье, которое потом выпало на нее, равно как и на меня. Но Фортуна, завидуя этой нашей счастливой жизни (которая, казалось, своим спокойствием и союзом, в котором мы пребывали, презирала ее [Фортуны] могущество, как будто мы не были подвержены ее изменчивости), решила нас потревожить новыми поводами для войны между королем моим мужем и католиками, сделав его и господина маршала де Бирона (которого назначили на должность генерального наместника Гиени по требованию гугенотов) такими врагами, что, несмотря на все мои попытки поддержать их согласие, я не сумела воспрепятствовать тому, когда они, впав в состояние крайнего недоверия и ненависти друг к другу, начали жаловаться один на другого королю [Франции]. Король мой муж требовал, чтобы господина маршала де Бирона отозвали из Гиени, а господин маршал обвинял его и последователей реформированной религии в том, что они делают все для того, чтобы нарушить мирный договор. [164]
1580
К моему большому сожалению, этот начавшийся разлад постоянно усиливался, и я была бессильна что-либо сделать. Господин маршал де Бирон советовал королю приехать в Гиень, говоря, что его присутствие установит здесь порядок. Гугеноты, извещенные об этом, стали думать, что король явится только за тем, чтобы захватить их города и выгнать их оттуда. Это подтолкнуло их взяться за оружие – то, чего я опасалась более всего, поскольку, будучи связанной с судьбой короля моего мужа, я, следовательно, оказывалась в партии противников короля и моей религии. Я говорила об этом королю моему мужу, пытаясь удержать его, равно как всем его советникам, доказывая им, как мало выгод может принести эта война, в которой противную сторону возглавит такой человек, как господин маршал де Бирон, знаменитый капитан, весьма плохо настроенный по отношению к ним, который не будет церемониться и щадить их, как это делали другие. А если все могущество короля обрушится на них с целью уничтожить их всех, они не смогут оказать этому сопротивление. Однако из-за опасения, что король действительно прибудет в Гасконь, и в надежде на многие предприятия, которые позволят им захватить большую часть городов Гаскони и Лангедока, гугеноты были настроены решительно, и хотя король мой муж оказывал мне честь, выслушивая меня и доверяя мне больше, чем своим советникам, а главные лица их религии уважительно относились к моим доводам, я не смогла тогда убедить их прислушаться ко мне. Уже очень скоро они поняли, понеся потери, что были не правы. Нужно было выпустить этот горный поток, который, начав свое движение, вскоре столкнулся с реальностью, о которой я всех предупреждала [577]. [165]
Задолго до того, как мы оказалась в таких обстоятельствах, видя, что все идет к войне, я часто извещала об этом короля и королеву мою мать с целью склонить их дать какое-либо удовлетворение королю моему мужу. Но они не придавали значения моим письмам [578], и казалось, были даже довольны тем, что дела обернулись таким образом, слушая только покойного [ныне] маршала де Бирона, который обещал им найти способ уменьшить число гугенотов, насколько возможно. Пренебрегая моими советами, в условиях мало-помалу нарастающего ожесточения, все взялись за оружие. Последователи реформированной религии сильно просчитались в своих силах, которые они в состоянии были выставить, и король мой муж оказался гораздо слабее, чем маршал де Бирон, поэтому все их предприятия потерпели поражение, за исключением Кагора (где гугеноты, используя емкости, начиненные порохом, потеряв много людей, сражались на протяжении двух или трех дней с господином де Везеном [579], отстаивавшем каждую улицу, каждый дом) [580]. Здесь король мой муж показал свою осторожность и достоинство, не только как принц крови, но также как отважный и мудрый капитан. Захват Кагора [вместе с тем] ослабил гугенотов больше, чем укрепил их положение: маршал де Бирон вел военную кампанию постепенно, нападал и захватывал [166] все маленькие города, которые находились в их руках, нанизывая всех на острие шпаги [581].
577
1. Речь идет о начале так называемой Седьмой религиозной войны во Франции (апрель – ноябрь 1580 года), которая с подачи Т.-А. д’Обинье получила название «войны влюбленных» и в итоге закончилась безрезультатно для гугенотов и Генриха Наваррского. Многие историки, опираясь на воспоминания д’Обинье и Сюлли, двух приближенных короля Наварры и его апологетов, до сих пор традиционно считают, что эта война возникла по вине королевы Маргариты, но последние исследования опровергают такие представления, см.: Viennot Éliane. Marguerite de Valois. Histoire d’une femme. Histoire d’un mythe. Paris, 1993. P. 119-133; Бабелон Ж.-П. Генрих IV. С. 187-201; Шишкин В. В. Маргарита де Валуа и Седьмая религиозная война во Франции // Человек XVI столетия / Под ред А. А. Сванидзе и В. А. Ведюшкина. М., 2000. С. 29-34.
578
2. Сохранившаяся переписка королевы Наваррской с Генрихом III и Екатериной Медичи за 1580 год полностью подтверждает эти строки: Маргарита всеми силами убеждала своих родственников не обострять отношения с ее мужем и его гугенотским окружением, вместе с тем явно переоценивая степень своего влияния в Нераке. См.: Marguerite de Valois. Correspondance. № № 72-73, 77, 80. P. 129-131, 135-136, 140-141.
579
3. Жан де Левезу де Люзансон, сеньор де Везен (ум. 1581) – королевский сенешаль и губернатор области Керси в провинции Гиень. Его противник Сюлли (в 1580 году – еще барон де Рони) позже написал о нем так: «Губернатор этой области Везен являлся одним из самых храбрых и умных дворян» // Sully, Maximilien de Béthune, duc de. Mémoires des sages et royales Oeconomies d’Estat / Éd. D. Buisseret et B. Barbiche. Vol. 1. Paris, 1971. P. 67.
580
4. После трех дней сражений 31 мая 1580 года Генриху Наваррскому удалось захватить Кагор (Каор) – главный город графства Керси, являвшегося частью приданого Маргариты (см. выше). Последнее обстоятельство являлось одним из поводов нападения на Кагор, которым по-прежнему управляла королевская администрация. Этот военный эпизод примечателен тем, что, по сути, речь идет о первом сражении, в котором лично принимал участие король Наваррский.