Исполнилось двадцать лет с тех пор, как Гинденбург предложил мне должность в Берлине и мы сказали “прощай” Лондону.
Вспоминая совместно прожитые годы, я только теперь осознал, что в действительности они значили для нас и что ты значила для меня. Я сожалею только об одном, что после всего хорошего, что у нас было, я принес тебе столько горя. Но я никак не мог предвидеть это, тем более предотвратить.
Кажется, прошла вечность, как было последнее свидание. Время бежит, но здесь оно медленно тянется.
К сожалению, мои глаза становятся слабее, и это ты можешь понять по моему почерку. Конечно, мои письма отсюда не очень содержательны. Чувствую себя лучше, это благодаря гомеопатическим лекарствам, которые дает мне французский доктор.
Мои болезни неизлечимы, и дни мои сочтены. Я не сожалею об этом, находясь в такой ситуации, хотя мне и хотелось бы снова вернуться домой. Я испытываю невероятную тоску и тревогу и переносить это очень тяжело. Но я переношу, я должен это делать.
Сердечные пожелания,
Твой К.”.
После рождественских праздников 1952 года Нейрат писал:
“Моя дорогая Мэнни,
Мы вступаем в 1953 год и с ним в восьмидесятый год моей жизни. Хотя я и прожил долгую жизнь, но мне все же хотелось бы умереть дома, а не в тюрьме.
По случаю Нового года я желаю тебе и Вини хорошего здоровья и всего самого наилучшего. Со своей стороны я сделаю все от меня зависящее, чтобы сохранить свое здоровье и себя, хотя это и непросто.
Рождественские праздники, связанные с хлопотами, закончились. И какими трудными они были для вас, я тоже знаю. Но я вспоминаю те, которые встречал со своими родителями. Эти дни безвозвратно ушли, но я должен быть благодарен им за то, что они были.
Твой К.”.
В марте 1953 года в своем письме Нейрат прокомментировал приговор Нюрнбергского трибунала, а это было запрещено цензурой.
“Дорогая Мэнни,
Я своевременно получил твое письмо. Написанные от руки письма позволяют ближе почувствовать дом.
В Вербное воскресенье 1945 года, кажется, это 27 марта, мы поехали к детям, этот день навсегда остался в моей памяти. Прощание с нашим домом, с имуществом, которое мы нажили за сорок с лишним лет, было особенно тяжелым. Возможно, это от предчувствия длительной разлуки.
Но моя совесть чиста, и я никогда не думал, что буду признан виновным за преступления других, преступления, о которых я ничего не знал и которые никогда бы не одобрил.
Справедливость, может быть, и поздно, но восторжествует. И сейчас я не поступил бы по-другому, если бы оказался в той же ситуации.
Обнимаю тебя и желаю хорошего здоровья.
Твой К.”.
Глава 20
Опальный гросс-адмирал Эрих Редер, бывший главнокомандующий военно-морскими силами Германии, был приговорен в Нюрнберге к пожизненному заключению и получил в Шпандау тюремную робу под № 4.
Эрих Редер родился в 1876 году и в 18-летнем возрасте начал служить на германском военно-морском флоте. В 1915 году он стал командиром крейсера “Кельн”, а в 1928 году получил звание адмирала. В 1935 году он возглавил военно-морской флот Германии. В 1937 году Гитлер в день своего рождения присвоил Редеру звание генерал-адмирала и наградил золотым значком нацистской партии — высочайшая честь для нациста. В 1939 году Редер стал гросс-адмиралом — этот высший морской ранг был введен Гитлером и фюрер лично вручил ему маршальский жезл.
С самого начала Редер открыто приветствовал приход нацистов к власти. В сущности, он стал одним из основоположников режима, требуя на флоте воспитания в духе преданности гитлеризму. Сменившему его гросс-адмиралу Деницу оставалось довести это до фанатизма.
С Гитлером Редер познакомился 2 февраля 1933 года. После того как Гитлер занял пост рейхсканцлера, между ними установились более тесные взаимоотношения.
К 1933 году нацистская партия стала уже внушительной силой в стране и ставила задачу установления политического контроля над Германией. Возникла необходимость объединения внутренних сил и ресурсов. И как только появились первые признаки консолидации (естественно, вокруг национал-социалистических идей), встал вопрос о ликвидации международных ограничений, предусмотренных Версальским договором, которые связывали нацистов, что называется, по рукам и ногам во всех областях подготовки к войне. Первым шагом в этом направлении был выход Германии из Лиги наций. Нацисты развязали себе руки и начали активную подготовку к агрессивным войнам.