– А что не спишь? – она уставилась в потолок и снова начала тереть глаза.
– Не могу…
Пока она продирала глаза, я примкнул к ней и положил голову на грудь, обняв ее. Я понял, что она сегодня очень жадно дает мне материнскую любовь, не ту, на которую я рассчитывал.
***
Эмоции съедают меня без остатка. Я до сих пор не понимаю, что происходит и куда меня везут на этом поезде, в вагонах которого запах заварной лапши врезается в нос снова и снова. Кому в самом деле все равно до этого избитого запаха, только проводнику или проводнице? Все равно. Я думаю обо всем, всячески отталкивая от себя мысли, что вот я, можно сказать, солдат, в начале своего пути и мне предстоит сразиться с множеством нечисти, которая витает в моей голове.
Это совсем не страх, скорее я этого еще не понял, не осознал, и какое название дать этому ощущению, которое я даже не могу обозвать. Мне по-прежнему кажется, что там довольно цивильно и все пройдет быстрее, чем кажется. Год – это много и в то же время ничтожно мало.
Снова отвожу свой разум в сторону, но мелькающая форма пацанов, таких же, как и я, не дает мне покоя. Они что-то бурно обсуждают и в этом иногда участвую я, выкидывая пару фраз. Этот запах появился вновь, вызывая отвращение и одновременно наполняя рот слюной, которую я сглатываю снова. Мимо ходят обычные люди, в обычной одежде для дальних поездок типа этой – мужчины в шортах и майке, а на ногах носки, врезающиеся в перегородку сланца. Что сказать о дамах, они не лучше. Все как обычно, как и в обычном поезде, только теперь я постепенно лишаюсь той свободы, которую имел, даже в этот долбанный толчок, наполненный собственной атмосферой запахов, которые постепенно растворяются с яичной лапшой, приходится отпрашиваться. Ребята что-то шутят и иногда перечат конвоиру. Не нахожу это хорошей идеей, ведь он неспроста так хитро улыбается и медленно измеряет взглядом хамскую физиономию, после чего снова возвращается в свой кроссворд.
Характерный стук колес будто перещелкивает во мне барабан с мыслями и они взрываются как воздушный шарик, наполненный конфетти. Дом, зеленый цвет, Яна, нет, Юля, год, дом…
Жопа….
Эти парни – дети, кажущиеся взрослыми, и взрослые, кажущиеся детьми, вызывают у меня депрессию, которая набирает ход. Выставляют себя не теми, кем являются на самом деле, ведь эти дешёвые понты сразу же рухнут при виде армейской жизни.
Я все чаще вспоминаю о проводах и вообще о всех днях, которые были наполнены армейскими рассказами. Эти советы мне кажутся нелепыми, думаю, мне не придется использовать даже один из них. А эта армейская байка – один за всех и все за одного – имеет немного другой смысл: накосячил один, а отвечают все, по средству поднятия температуры в помещении. Что за ерунда?..
Это, как минимум, не логично – заставлять ополчаться против соседа по койке или это должно нас сплотить? Чрезмерно замысловатая философия и психология о парнях, у которых через уши лезет тестостерон, который так стремительно пытаются залить бромом.
Когда мне надоело просматривать одну и ту же картинку за окном, как густые леса сменяются бесконечным полем, которое уходит в горизонт, я заострил внимание на двух интересных личностях. Два брата-близнеца, Леня и Гриша, с первого взгляда не отличающиеся друг от друга, как две капли воды. Они сидят напротив меня и поддерживают разговор с Женьком, который порядком достал своей наигранной харизмой. Близнецы, хоть и одинаковы во внешности, но они как-то отличаются друг от друга, стиль разговора, улыбка и жесты у них разные, что скорей всего свидетельствует о том, что они имеют разные круги общения там, дома. Гриша какой-то резкий и жесткий парнишка, что не скажешь о Лене, тот более рассудительный и умеет взвешивать, но в конечном итоге их русла сливаются в одно, и уже утверждает один, а второй поддерживает.
Я думаю, с ними смогу поладить, ведь как-никак земляки, да и объединяет нас интерес к спорту, а я достаточно большой, в сравнении с ними, да и вообще со всеми, даже тот рослый мужик в погонах меркнет на моем фоне. Навскидку он весит около 90, когда я 112 кг. Качалка и здоровый аппетит делают свое дело, пускай и нет пресса на моем животе, но есть огромная сила, превосходящая всех в этом вагоне. Думается, что мне придется легче, чем им, и по отношению ко мне дедовщина наверняка таких же дохлых пацанов будет неуместна. Что не сказать о близнецах, которые мне нравятся, хоть я с ними и не так близко знаком, но в обиду я их не дам.
Уже достаточно стемнело, так что за окном едва виднеются проплывающие деревья и столбы. Я забрался на верхнюю «шконку» и включил музыку, засунув один «банан» в ухо, чтоб оставаться в курсе событий. Меня охватила двойная тоска о доме, и к тому же этот грустный плейлист, кроме которого ничего не хочется слушать, только усугубляет мое состояние, но я не могу ничего поделать со своими нынешними предпочтениями.