– Эй, ты чего?
Он обратил на меня внимание. Глаз у него был шальной, а ответа я так и не получил.
– Все нормально? Расслабься ты!
– Не могу!
– Что? – Я начал переступать через все это к нему, ища свободной кусочек плитки, меж броников и касок. – Почему не можешь?
– Мне так приказали стоять по стойке смирно!
Я рассмеялся в голос:
– Да расслабься, здесь никого нет.
Он тут же выдохнул.
– Вот! Ты вчера по ходу приехал, да?
– Так точно!
Я вновь рассмеялся.
– Товарищ рядовой, разрешите обратиться?
Мне смешно и в то же время интересно, насколько далеко это зайдет?
– Вы можете помочь мне? Я в сумке оставил свое рыльное-мыльное, забрать бы.
У меня уже слезятся глаза, а он опять встал по стойке смирно и с очень серьезным лицом смотрит вперед.
– Братан, тебя как зовут?
– Рядовой Шершов.
– А имя?
– Лев.
– Лев, хорош, на, пожуй! – я протянул ему пачку печенья и шоколадку «Марс».
– Спасибо, товарищ рядовой! – Очень заметно, как он этому рад, Лев даже сглотнул слюну, на которую его пробило.
– Пойдем со мной, заберешь свой рыльняк!
– Мне нельзя покидать пост!
Вот умора, хах!
– Тогда жди.
Через две минуты я вернулся и привел ему смену, после чего он, наконец, согласился идти со мной. Направляясь в тот кабинет чудес, я ему сознался, кто я и как я, и немного поведал, как тут все устроено.
– Забавно это ты! – родители смеются вновь, это согревает меня.
– Ладно, хоть сейчас ты показываешь какие-то эмоции, а не холод, как тогда, когда я уходил в армию.
Мама тут же поменялась в лице и я вижу, как в ее глазах зарождаются слезы.
– Да что ты такое говоришь! Ты знаешь, как мне было тяжело?! Я каждый день плачу по тебе! – она уже начинает говорить плаксивым голосом. – Ты вот сам не помнишь, а я помню! Ты забыл, что сам и сказал! Ты сказал: «Мамочка, не плачь, не рви мне душу!»
Как будто тор вдарил по мне всей силой, внутри 600 градусов по Цельсию. Блять! Дурак! Надо же было такое ляпнуть!
– Мамуль, только не плачь, прошу, прости, пожалуйста! – я начал подсаживаться к ней и у меня у самого задрожал голос.
– Фокин, Нестеров, ко мне!
На пороге стоял контрактник, младший сержант. Я сразу соскочил. А он в свою очередь успокоил родителей, что мы сейчас вернемся. Мы шли в санчасть, единственные, кто еще не сделал прививки. У меня в голове все кружится эта фраза «Не рви мне душу». Какой же мудак! Мама сейчас крайне слаба и не способна быть сильной для таких слов. Сука, мою душу все же разорвало на куски, и виноват я в этом сам.
По моему возращению они сидели там же, ждали меня.
– Все нормально?
– Да, все хорошо!
Теперь брат ведет со мной беседу:
– Ну, как наряд-то закончился? Нормально?
– Ах, да. Ну вот, я шел вдоль этого искусственного холма, достал телефон, который обычно приходится тщательно скрывать, и включил фонарик, чтоб не угодить в сугроб вновь. Столб так и не загорелся вновь, всего лишь слабо светил, причем еще слабее, чем фонарик на телефоне, он больше жужжал. Как-то стремно идти вот так, без света, почти в лесу. Мне стало понятно, почему Лев так рвался вперед, мурашки то и дело бегают по спине. Такая темень, жуткие ветки, смотрящие на меня из глубокого леса. Еще эти шорохи, доносящиеся оттуда, нагоняют жути, почти как в книге, которую я успел немного прочесть, специально что ли ее туда положили. Началась, откровенно говоря, паранойя, звуки были все четче и чаще, я уже чуть ли не бегу, снег под ногами начал трещать и затрещал не только под мной, треск раздавался откуда-то сзади. Я резко взглянул за спину, а там – силуэт во всем белом! Я тут же свалился с ног и немного отполз. А те, их там оказалось двое, начали смеяться, у меня сердце сейчас остановится, а они вон что… Ребята, оказывается, делали вечерний обход и не удержались от такого соблазна. Потом они проводили меня и вернулись обратно.
– Сегаа! А ты там с кем разговаривал? – Лев был явно чем-то напуган, сидел на топчане, поджав ноги под себя, и читал книгу, пока я не вошел.