– Прекрати меня мучать!
– Сейчас я тебя возьму!
Раздался скрип двери, тот самый, который знаком мне уже больше пяти месяцев. Я отхлынул от нее.
– Закрой дверь и приведи себя в порядок.
Я шмыгнул в коридор и начал поправлять форму. В дверях появился какой-то «срок-ефр». Я стоял боком, чтоб не выдать свой стояк. Тот поприветствовал меня, как полагается, и направился в сторону ее кабинета с какими-то бумажками.
– Там закрыто!
Я остановил ее потянувшуюся руку.
– А она здесь?
– Здесь, только постучись, меня уже выгнала!
Он послушал и постучал.
– Ксения Евгеньевна, разрешите?
Из-за двери раздался ее голос, грубый и резкий:
– Я позову!
Через минуту она открыла дверь. Взглянула на меня, а после на него. Лицо у нее было каменное, с таким лицом можно топить котят, ноль эмоций. Здесь даже и духом секса и прелюдий не пахнет, она вновь выглядит идеально, не похоже, что сейчас что-то было.
– Войдите, Смирнов.
Тот пошел за ней, и она закрыла дверь за ним, окинув меня холодным взглядом. Да уж, может…
Я ждал около пяти минут. Вышел ефрейтор, недовольный и разбитый.
– Одолела уже, кое-как подписала.
– Че? Дрочит?
– Из-за какой-то помарочки заставила переписывать!
– Вот сука!
– Так точно, товарищ младший сержант. Разрешите идти?
– Разрешаю.
Вот умора! Я постучал.
– Ксения Евгеньевна, разрешите?
– Войди! – она по-прежнему строга.
Я вошел, закрыв за собой дверь, и остался у порога.
– Что ты там стоишь? Садись!
Я подошел и сел напротив нее у стола. Она была наполнена серьезности и заполняла документы.
– Тебе звонили.
Я взял телефон, который оставался на столе. Пропущенный от дежурного. Я перезвонил ему, тот мне обрисовал ситуацию. Что караульные ведут себя в край нагло, а он их трогать не хочет. Закончив разговор, я заговорил.
– Мне пора.
– Проводить?
– Я помню, где дверь, спасибо.
Небольшая обида поселилась внутри. Я направился к выходу.
– Фокин! – она окликнула меня.
– Я! – я повернулся к ней.
– Сереж, поцелуй меня.
Обида тут же вылетела в форточку. Я нагнулся к ней через стол. И она, взяв меня за подбородок, прижалась к моим губам.
– А теперь иди!
Да уж. Что за особа? Быстро загорается, быстро тухнет. Я уже топаю вдоль плаца, солнца слепит глаза так, что кепку пришлось опустить по самые брови. На подходе к подъезду, в курилке, было трое моих волков. Чего-то ржут. Я при виде их сразу озверел, и они это заметили.
– Какого х..? Бегом в располагу!
Те ломанулись.
– Жирный! Сигарету давай.
Он был напуган и протянул мне пачку, а те двое уже забежали.
– Беги, сука, и готовьтесь!
Закурив сигарету, я перетянулся и шмальнул бычок в урну. Поднявшись на этаж, где дневальный стоял с открытой дверью, встречая меня по стойке смирно.
– Видно, жить хочешь! – Я его хлопнул тыльной стороной ладони по груди. Пройдя вовнутрь, он закрыл за мной дверь.
– Караул, строиться! – дневальный продублировал и тут же выскочил Миха из комнаты дежурных.
– Я хочу на это посмотреть! – он широко улыбнулся и выдал свой выбитый передний зуб, так происходит всякий раз, когда он улыбается.
Караул построен меньше, чем за 30 секунд. Я тяжелыми шагами прошел к ним.
– Так, сука! Я не буду выяснять, кто из вас тут дебил. Но подлетите все.
14 человек стоят по стойке смирно, я иду мимо них.
– Слесарь, какого ху..? Ты че встал?
Тот рассмеялся.
– Да так, посмотреть на твою рожу хотел.
– Давай иди, не мешай.
– Нее, я посмотреть хочу.
Хватило около 5 минут словесной терапии, а дальше все в армейском стиле. Миха и слесарь периодически завывали от смеха, а после им наскучило, и они ушли по своим делам, вскоре и меня это утомило, да и до ужина осталось полчаса.
– И если я еще раз услышу нечто подобное, вы навсегда забудете о моей доброте, ясно?!
Они хором ответили, задыхаясь:
– Так точно!
– Не слышу!
Группа ответила громче:
– Так точно!
– Привести расположение в порядок. Подправить внешний вид.
Пятнадцать минут. Разойтись.
Все разбежались, а я зашел в свою комнату и плюхнулся на кровать. Мои окна выходят на плац и звукоизоляция здесь отвратительная. Прекрасно слышится, как один из батальонов вышел на улицу. «Построились! Вперед шагом марш!» Под этот синхронный топот так сладко спать, а еще вспоминается май, как один батальон без конца выходил на улицу и все топали строевым шагом. Я давно хотел написать стих на эту тему. Наверное, сейчас я закончу начатое и скоротаю время…