— Слушай, Ильин, — обратилась я к сосредоточенной, я бы даже сказала, задумчивой, спине.
— Ну? — буркнула, не оборачиваясь, спина.
— Точнее, не слушай, а совсем наоборот. Жертвы, они были, ну, как это помягче, порядочные девушки?
— Н-да? А они вообще сейчас бывают? Ой, молчу, молчу, молчу! — завопил Никита.
Я, конечно, не снайпер, но с трех метров по такой крупной цели не промахнусь. А тапочек, он, хоть и мягкий, но не весь. А с размаху да в середину спины...
Ильин едва не вынес лбом дверь или по крайней мере ту ее часть, над которой трудился. Ничего, в следующий раз будет думать, прежде чем языком чесать!
— Да осознал я уже, все осознал, никто же про присутствующих не заикался, что ж ты сразу бомбардировку начинаешь?! Смотри, убьешь — будешь жить вообще без двери. Так что ты имела в виду? Девственницами они во всяком случае не были.
— Ну, знаешь ли! Я все-таки не настолько наивна. Девственность в таком возрасте надо лечить у психиатра. Я про другое. Профессионалки?
— Да нет, обычные девушки. Даже не особенно легкомысленные. У обеих были постоянные поклонники, у обоих, кстати, железобетонное алиби, да и вообще совсем разные люди, и круг общения не пересекается. А ты думаешь, кто-то решил таким образом с проститутками бороться?
— Да нет. Вариант старой девы, которая ненавидит молодых, красивых и успешных, считая их всех проститутками. Хотя мне и самой как-то не очень нравится. Если хочешь, можешь попробовать и эту идею покрутить. Но вообще-то я имела в виду вариант наоборот.
— В смысле? — Никита даже повернулся от двери ко мне. Черт побери, какая честь! Кажется удалось, наконец-то, его заинтересовать.
— А ты не отвлекайся. Что же мне, в самом деле, без двери ночевать? Или тебя в качестве охранника приспособить?
— Да я, собственно, почти закончил. Хотя могу и поохранять — авось зачтется в следующем квартале. Так что значит «наоборот»?
— А ты попробуй себе представить, как дама нетяжелого поведения должна воспринимать тех, кто на эту дорожку не попал. Не каждая, естественно, далеко не каждая. Но некоторые, особенно если образованные… Вначале зависть — почему это им повезло чистенькими остаться, а там и до ненависти недалеко... Определенный сдвиг крыши тут просматривается, но не так, чтобы сильно большой. Не в медицинских количествах. Чулки эти опять же…
— Хм, — задумался герр майор. — Идея дикая до крайности, что-то в ней есть кинематографическое. Но в порядке бреда... Значит, предлагаешь проверить живущих в вашем районе «ночных бабочек»? Ладно, участковые их всех знают. Хотя и сомнительно, но поглядим.
— Могу еще подкинуть. Уже не столь завирально, попроще. Попробуй узнать, не выходил ли кто-нибудь из местных девушек замуж за буржуев, или что-то в этом роде. За последние лет пять.
— И не остался ли тут обиженный поклонник? — Никита подхватил идею на лету.
— Ну да. Совсем классно, если у такого поклонника обнаружатся проблемы с потенцией.
— А почему пять лет? Не многовато?
— Да как сказать. Лучше, конечно, год, много два. Но пусть в паспортном столе проверят...
— Это выглядит более перспективно. Только если не на Запад, а за кого-то из наших преуспевающих, тогда черта с два найдем. Еще чего надумала?
— Еще? Пожалуйста. Фантазия на тему материнской любви. Одинокая, поздно родившая дама, сынулечка — один свет в окошке. А тут какая-то вертихвостка, мальчик из-за нее подрался, может, убийство по неосторожности или непредумышленное, сел, вот она теперь за ненаглядного и мстит.
— Ну, это по архивам несложно проверить. Сын одинокой матери, судимый за неосторожное или за нанесение особо тяжких...
— Или распространение наркотиков, не обязательно драка. Главное, чтобы могла быть замешана девица. Не обязательно на самом деле, но чтобы возможность такая была. И еще... Психологически это может быть еще подросток, сдвинутый на учебе и духовном самосовершенствовании и убивающий таким образом беса в себе самом... Но как проверять эту версию — я не представляю.
— Да... — Ильин глянул на меня вроде бы как даже с уважением. — В какой форме мадам предпочитает получить гонорар за консультацию?
— В форме бифштекса, сэ-эр! Да ну тебя, издеваешься над больным человеком!
— Знаешь, Маргарита Львовна, — взгляд Никиты выражал не то жалость, не то восхищение, не то сочувствие. — Может, это у тебя от температуры, но я, правда, не понимаю, как с такими мозгами ты ухитряешься быть иногда такой глупой...
И ушел, представляете? Ничего больше не объяснил, научил обращаться с новым замком, помахал ручкой — и адью! Что он имел в виду?
6.
Какая бы неприятность ни случилась, всегда найдется тот, кто знал, что так и будет.
Мишель Нострадамус, из неопубликованного
На одном из балконов подвывала собака. Ночные звуки обманчивы: вначале собачка выводила свои рулады где-то во дворе, но стоило прислушаться, и источник звука неким волшебным образом переместился вверх. Потом опять во двор. И снова вверх. С пропеллером она, что ли? Карлсон собачьего племени.
Все-таки собачка выла на одном из балконов. На один-два этажа выше моего. Или в одной из соседних квартир. Или — крайний случай — в одном из соседних домов. Тихонько так выла, но очень проникновенно. Должно быть, маленькая собачка, что-то вроде спаниеля. Но, быть может, громкость собачьего пения и впрямь сильно зависит от лунных фаз, достигая максимума в полнолуние? Нынешний вой был так себе, вполголоса. Поднявшись на мгновение до почти волчьих фиоритур, он тут же превращался в поскуливание, которое, однако, доставало еще сильнее. Поработаешь тут, как же! Попробуйте как-нибудь сосредоточиться, когда за стенкой плачет ребенок. Очень затруднительно.
Наутро привычные радости жизни напрочь вытеснили из сознания самые микроскопические воспоминания о несчастной вчерашней собачке. Какое там! За неделю борьбы с простудой дела накопились в количестве, близком к обвальному. Еще чуть-чуть — и хлынут лавиной, накрывая все, что попадется по дороге. Погибать под обвалом что-то не хотелось, пришлось разгребать. Тут уж не до всяких неясных обстоятельств. Если в течение часа надо ухитриться попасть в три даже географически разных места, да не просто попасть, а еще и побеседовать с людьми и порешать всяко-разные нужные вопросы... Поневоле начнешь вспоминать всех героев мирового фольклора, умевших существовать в нескольких лицах или на крайний случай обладавших сапогами-скороходами. В общем, не умеешь раздваиваться — остается расстраиваться.
Впрочем, расстраиваться всерьез я начала только после обеда, когда узнала, что вчера вечером «жемчужный» список пополнился новой жертвой. На этот раз девушка была не просто с нашего «островка», а из моего подъезда. Хуже того, я знала ее лично: Марина Геллер несколько раз приносила в редакцию «Городской газеты» заметки о танцевальных конкурсах. Говорят, у балетных ум в ногах, но к ней это не относилось абсолютно. Прочитав хотя бы килограмм «самотека» и пообщавшись с авторами, убеждаешься: способность человека мыслить явственно отражается в том, как он излагает свои соображения на бумаге. С этим можно спорить, это невозможно доказать, но, поверьте, это так и есть.
Материалы Марины, пусть крошечные и довольно наивные, практически не нуждались в редакторской правке. Слова бежали друг за другом легко и изящно, так, должно быть, постукивают пуанты, отмечая рисунок танца. Правда, я никогда не видела, как она танцует. Черт! И уже не увижу! Тоненькая такая, беленькая... Была.
Я надеялась, что через некоторое время эмоции в конце концов улягутся и можно будет более-менее спокойно поразмыслить — как и что. Но не тут-то было. Прошло несколько дней, а злость продолжала бурлить так, что мешала соображать. Хотя я и пыталась. Честно, пыталась. Если убийца, как можно было предположить по создаваемым декорациям, карал женский пол за фальшивость, продажность и потерю чистоты... назовем это так... он никогда бы не коснулся этой девочки. Я же видела у Ильина фотографии предыдущих жертв. Они выглядели... ну, не чересчур, но достаточно откровенно. Так выглядит летом большинство девушек в городе. Марина в этот образ несколько не вписывалась. А уж представить ее в черном кружевном чулке на одну ногу — это было и вовсе выше моих сил.