— А я решил, что это результат неудачной попытки прооперировать волчью пасть, — сказал Алекс недоверчиво и с горечью вспомнил слова Тони Свенссона на допросе у Петера и Юара: «Тот, кого вы ищете, совсем не такой, как я… Да и не знаю я никакого имени, видел одну-единственную уродскую рожу».
— Так считали все, кто знакомился с ним после этого, — торопливо продолжала Фредрика. — А члены семьи никого не разубеждали, так как стыдились рассказать, откуда эти шрамы взялись на самом деле. В полицию тоже не заявляли, так как насильник Каролины имел много причин скрываться от правосудия.
— Каролина, видимо, тоже не пришла в восторг от этого подвига Вигго, — предположил Алекс.
— Нет, и, по всей видимости, это и заставило его встать на сторону Юханны. Он никогда не простил ни своей семье, ни родителям Каролины, что те его жестко осудили. Юханна тоже состояла в организации Винтермана, ей удалось привлечь также и Марью — у нее имелись серьезные возражения против планов мужа возобновить укрывательство беженцев. Лично ей, считала Марья, беженцы уже обошлись так дорого, что она не собиралась снова помогать им даром. Рагнар завлек ее деньгами, убедительные доводы наверняка были и у Юханны.
Фредрика сглотнула.
— Тот канун Иванова дня для многих стал трагедией.
— И все это время Свен и Элси молчали, — глухо произнес Алекс.
— Их можно понять, — тихо сказала Фредрика. — С тех пор как они нашли Якоба и Марью, они боялись за свою жизнь. И решились сообщить нам только, что они уверены: Якоб не мог совершить подобного. Они надеялись, что об остальном мы сами догадаемся.
Алекс молчал.
— Какое гнусное предательство со стороны Марьи, — произнес он потом голосом, полным отвращения.
— Я так не думаю, Алекс. Юханна ведь убедила мать, что затея вполне безобидная. Может, еще и сыграла на старом чувстве вины.
— И когда Марья поняла, насколько отвратительно все было на самом деле…
— …то было уже слишком поздно. Но она, во всяком случае, попыталась. Нам известно, что она посылала угрозы Якобу, и я думаю, из лучших побуждений: мы можем расценивать это как попытку спасти то, что еще можно спасти.
Алекс смотрел в окно на летящий снег. Он думал о доме на Экерё, о сестрах, готовившихся к последнему бою.
— Она могла сделать больше, — горько произнес он. — Тогда и она, и Якоб, может быть, остались в живых.
— Или нет. Она была лишь пешкой в игре Юханны, жаждавшей лишь смерти своих родителей. А Юханна просто ждала удобного случая.
Сначала Каролина не была уверена, что фигура, двигающаяся по дороге, — ее сестра. Оперевшись о подоконник, она прижалась лбом к холодному стеклу, вглядываясь в темноту. Когда тень свернула на дорожку, ведущую к дому, сердце Каролины забилось вдвое быстрее. Это сестра, и никто другой.
Она шла, не замедляя шагов — буквально шествовала по участку, прямая, с распущенными длинными волосами, затем поднялась на крыльцо. Услышав, что сестра остановилась, Каролина посмотрела на медленно поворачивающуюся вниз дверную ручку. Дверь раскрылась, и вошла Юханна, высокая, тонкая, запорошенная снегом. И, словно зная, что Каролина сидит на полу у большого окна, медленно повернулась к ней.
Протянула руку, нажала на кнопку. Мигнув, загорелась люстра.
— Сидишь в темноте, — бросила она, разглядывая вооруженную сестру.
Каролина вскочила, подняв винтовку.
— Я хочу знать почему, — произнесла она сквозь стиснутые зубы, вцепившись в оружие ледяными пальцами.
Каролина нередко бывала с отцом на охоте, но и подумать не могла, что однажды этот опыт пригодится для защиты собственной жизни. От родной сестры.
— Предательство.
Каролина покачала головой:
— Ты больна. Истребила всю нашу семью, а потом еще говоришь, будто тебя предали.
Лицо Юханны дернулось.
— Я все делала для тебя после того проклятого вечера, — прошипела она. — Все. Даже татуировку себе сделала в виде маргаритки, чтобы она вечно напоминала мне о том, что тебе пришлось пережить. А ты в ответ повернулась ко мне спиной, бросила меня, настроила против меня отца.
На глазах у Каролины выступили слезы.
— Ты никогда не делала ничего и ни для кого, кроме себя самой, Юханна. И отца против себя ты настроила сама.
— Лжешь, — взревела Юханна с такой силой, что Каролина покачнулась. — Так же как ты лгала, когда говорила, что тебе не нравится ни Моне, ни Вигго.
— Мы же были так молоды, — бессильно прошептала Каролина. — Как ты можешь до сих пор меня в этом винить?