Петер ждал.
— Что самое худшее, что может с тобой случиться сегодня?
— Сегодня?
— Сегодня.
Петер задумался.
— Отвечай как есть, не раздумывай.
— Лишиться Ильвы — это было бы самым страшным из того, что может случиться.
— А мальчики?
— Их я тоже не хочу лишаться.
— Но, когда я тебя спросил, первым делом ты подумал не о них.
— Нет, но это не означает, что я их не люблю. Просто любовь к ним — другая.
— Постарайся объяснить.
Петер вздохнул.
— Не могу. Просто другая, и все тут. Если однажды я проснусь утром и Ильвы не будет рядом, я не смогу дальше жить. Мне не по силам преодолеть то, через что сейчас проходит Алекс.
Слова закончились, и Петер замолчал. Ильва дала ему еще один шанс. Как распорядиться им — зависит теперь только от него.
Багдад, Ирак
Однажды, когда Фарах Хаджиб уже смирилась с тем, что любимый ее мертв и никогда не вернется, к ней в дверь позвонил седовласый европеец.
Он совершенно не говорил по-арабски, а ее школьного английского не хватало, чтобы понять его. Она знаками показала ему следовать за ней в соседний дом, где жил ее двоюродный брат, после службы переводчиком в американских войсках очень хорошо говоривший по-английски.
Иностранцы с Запада все еще были редкостью в Багдаде. Почти все они принадлежали к журналистской братии или дипломатическим представительствам государств, решившихся иметь постоянную миссию в городе. Но Фарах сразу же поняла, что ее посетитель не был ни тем ни другим. У него была пружинистая походка и цепкий взгляд, словно все время высматривавший опасность или что-нибудь примечательное.
Она догадалась, что он полицейский. Или военный. Нет, не американец, а, наверное, немец.
Но Фарах запомнила больше всего не его поведение, а выражение бесконечной печали и боли в его глазах. Боль его была настолько ощутима, что Фарах едва могла смотреть на него. Она решила, что такой странный гость не может быть добрым вестником. Визит к брату оказался недолог.
— У него есть что-то, что он хотел бы передать тебе, — сказал брат после того, как переговорил с мужчиной.
— Мне? — удивилась она.
Брат кивнул.
— Но я не знаю его.
— Он говорит, что он из Швеции и что он полицейский, но сейчас он в отпуске. Он говорит, что расследовал смерть твоего жениха весной.
Фарах изумленно посмотрела на скорбное лицо пожилого мужчины.
— Он, к сожалению, не может долго оставаться, так как должен сделать еще один визит перед возвращением домой. Ему нужно увидеть другую женщину, которая тоже потеряла своего мужа весной. Его звали Али.
В этот момент из кухни вошла жена двоюродного брата, любопытствуя, кто к ним зашел.
Незнакомец осторожно кивнул ей и сказал что-то брату.
— Он поздравляет нас с будущим ребенком, — произнес брат и посмотрел на свою беременную жену. — Одна из его ближайших коллег родила ребенка в конце весны и сам он к Рождеству тоже станет дедом.
Фарах тоскливо улыбнулась, все еще не понимая, зачем этот незнакомец разыскал ее.
Он молча засунул руку в карман и вытащил небольшой предмет.
Помолвочное кольцо ее жениха.
Коротко поблагодарив его, она приняла кольцо и стала рассматривать его, пока от воспоминаний не потекли слезы. Когда же она поглядела на мужчину, который представился шведским полицейским, то увидела, что он тоже плачет.
— Это его жена настояла, чтобы он приехал сюда и передал кольцо, — произнес брат, чувствуя неловкость при виде слез чужестранца.
— Пусть поблагодарит ее и передаст ей от меня поклон, — сдержанно ответила Фарах.
Она готова была поклясться, что чужестранец улыбался сквозь слезы.
Благодарность автора
Это очень важно — решиться сказать спасибо. Во всяком случае, для меня. Это означает честно признать, что в твоем произведении есть доля участия и других. Что ты не все делала сама. Да в общем-то и не должна была.
Писать книгу — это как печь какой-нибудь невообразимо трудоемкий торт. Когда твои собственные руки заняты то тестом, то взбитыми белками, то глазурью — очень нужны дополнительные руки. А еще время и силы, желание и терпение.
Когда-то я полагала, будто писать — это просто. Слова ведь приходят сами, без подсказки или усилий. Увы, это не всегда гарантия того, что у тебя все получится. Это видишь, пока текст пишется на компьютере, — сразу замечаешь, где он начинает пробуксовывать. И тут начинается отчаянная возня со всеми этими буквами и словами, чтобы заставить их встать правильно. Часто это получается. А иногда нет.