— Вы проверили номер в наших базах данных? — спросил Алекс.
— Да, только что, — ответила она с довольным видом. — Он указан в заявлении о пропаже паспорта. Там также есть полное имя и адрес.
Эллен протянула ему еще одну распечатку.
Алекс улыбнулся в ответ.
— Судимостей нет, — добавила Эллен и поспешно вышла, потому что у нее зазвонил мобильный.
Алекс размышлял, как поступить дальше. Он смотрел на листок бумаги с именем и номером, затем на папку со всем остальным материалом. Бросил взгляд на заявление об утерянном паспорте, которое распечатала Эллен. Ох уж эти «утерянные» паспорта. Без них множеству беженцев пришлось бы непросто, и Алекс знал это.
«Мы превратили Европу в неприступную крепость, эдакий Форт-Нокс, — мрачно думал он. — Ценой потери контроля над теми, кто въезжает и выезжает из страны. И это скверно для всех».
Он посмотрел в окно. Ясное синее небо и сияющее солнце, до выходных оставалось несколько часов. Он закрыл глаза. Ни за что в жизни он не сможет провести все выходные дома вместе с Леной, ведущей себя как чужая. Она стала такой недоступной. По каким-то причинам, для которых у него не было слов, он не мог поговорить с ней о том, что случилось, или о том, как ему видится ситуация.
«Но почему? — спрашивал себя Алекс. — Мы ведь всегда могли говорить друг с другом обо всем. Может, все же стоит попробовать?» Может быть. Одно он знал наверняка: в эти выходные он точно постарается несколько часов поработать.
Поначалу казалось, неделя закончится так же паршиво, как и началась. Петера Рюда отправили обрабатывать распечатки звонков, полученные полицией от телефонного оператора, а Юар в это время должен был вместе с Фредрикой допрашивать Агне Нильссона. Петер едва не взорвался от бешенства, но, узнав, что ему предстоит участвовать в допросе Тони Свенссона во второй половине дня, снова успокоился. Просматривал списки звонков он уже в приподнятом настроении.
Каждый раз, имея дело с данными телефонной прослушки или наблюдения, он изумлялся, сколько же раз люди ухитряются позвонить за день. Иногда просматривался некий ритм, например, супруги то звонят друг другу по два раза в день, а то не звонят вообще. Но всегда оставалось еще множество номеров и звонков для детального анализа. Но номер, который, судя по времени сделанного звонка, обещал быть чрезвычайно интересным, при ближайшем контроле оказывался телефоном ближайшей пиццерии.
В случае с Якобом Альбином и его возможным контактом с Тони Свенссоном все оказалось достаточно просто. Петер торжествующе ухмыльнулся, когда увидел, что все сходится.
Тони звонил Якобу Альбину три раза, во всех трех случаях звонки были короткие, и Петер предположил, что Тони Свенссон сразу попадал на автоответчик Якоба Альбина. Оставленные сообщения было невозможно восстановить, но сам факт звонка — уже улика.
Он поспешно вышел из кабинета и направился к Алексу. Но на пороге замер в нерешительности: шеф выглядел еще сердитее, чем обычно. Петер деликатно кашлянул.
— Да? — раздраженно произнес Алекс, но смягчился, когда увидел, кто пришел. — Заходи.
Приободрившись, Петер вошел в кабинет и показал распечатки звонков.
— Хорошо, — сказал Алекс, — хорошо. Подготовь документы для прокурора, только быстро, я хочу успеть прижать этого засранца за угрозы насилия еще до выходных. Тем более теперь, когда вся история попала в СМИ.
Петер ощутил, как по телу разлилось тепло — значит, он не совсем уж в немилости. Но вслед за этим ощутил тревогу: кто слил в прессу версию о правых экстремистах?
Петер уже собрался уходить, как Алекс хмыкнул.
— У тебя есть минутка? — спросил он, указав на стул.
Слишком хорошо, чтобы быть правдой! Еще не присев, Петер знал, что у Алекса на душе. Но то, в какую форму шеф это облек, оказалось полным сюрпризом.
— На этом рабочем месте, пока я начальник, рогалик остается рогаликом. И ничем другим, — сказал он, чеканя каждый слог.
«Я сейчас умру, — подумал Петер. — Умру от стыда. Так мне и надо».
Он не смел смотреть на Алекса, а тот безжалостно продолжал:
— Если у кого-то из моих подчиненных — по личным или иным причинам — настолько плохи дела, что он не знает, где выпечка, а где все остальное, то я имею основание рассчитывать, что указанное лицо для начала разберется в своих проблемах.
Он замолчал и посмотрел Петеру прямо в глаза:
— Понятно?
— Понятно, — прошептал Петер.
И задумался, как ему теперь работать дальше.