— Пия. Слушаю.
В груди сделалось жарко. Сейчас она принадлежит кому-то другому, серьезному. От слова «серьезный» Петера тошнило. Что оно вообще значит?
— Привет, это я, Петер.
Голос прозвучал жалобно. Жалобней, чем он рассчитывал.
Она долго молчала.
— Привет, Петер.
— Как дела?
Он откашлялся и попытался подпустить бодрости в голос. Где-то в глубине души он, конечно, знал, что дурно поступил с ней, но сделанного не изменить, даже если теперь начать ходить вокруг нее на задних лапках.
— Все хорошо, спасибо, — ответила она.
Выжидающим тоном.
Петер решил спросить напрямик.
— Послушай, не могла ли бы ты мне помочь в одном деле, — сказал он, понизив голос, вдруг испугавшись — может, Юар настолько чокнутый, что остался подслушивать под дверью?
Он слышал звук ее дыхания в трубке. Она была прекрасной любовницей — кровь кипела в жилах, возбуждения было не остановить. Какой черт его попутал, что он все так испортил?
Из коридора послышался смех Юара и вернул Петера в настоящее.
— Хорошо, я слушаю, — сказала Пия чуть мягче.
— Юар Салин, — произнес Петер. — Знаешь такого?
Тишина.
— Это наш новый сотрудник, — продолжал Петер, — по всей видимости, он работал раньше у вас. У меня с ним возникло несколько проблем, и я бы хотел, чтобы его кто-нибудь проверил. Просто посмотреть, нет ли на нем чего интересного.
Он услышал, как Пия сделала вдох.
— Петер… какого черта?
— Большой работы не требуется, — поспешил заверить ее он.
Она сухо рассмеялась, он так и видел, как она качает головой, как развеваются ее светлые волосы.
— Не требуется? — повторила она злым голосом. — Как замечательно!
— Я не имел в виду, что… — начал было Петер, удивленный ее реакцией.
— Хватит уже, — прошипела она.
Он заморгал, совсем сбитый с толку, но ничего возразить ей не успел.
— Ты думаешь, я не знаю, к чему ты клонишь? — Неожиданно в ее голосе послышались чуть ли не слезы. — Хватит уже, Петер, — сказала она, — прекрати.
И добавила то, от чего время остановилось:
— Юар — первый мужчина за многие годы, с которым у меня по-настоящему все хорошо. Мы ищем квартиру и хотим съезжаться. Он прекрасный мужчина и замечательный человек. А ты мне тут устраиваешь…
Вот оно как. Бешенство взорвалось в нем, хлынуло через край, грозило свести с ума. Значит, он неделю за неделей находился рядом с этим ублюдочным психопатом, и все время, все время тот его опускал. Это Юар настучал в отдел кадров о рогаликах, это Юар спит с его бывшей.
— Тебе лучше отстать от меня и жить дальше, — вздохнула она, когда он замолчал. — Для твоего же блага.
Он сгорал от стыда. Сказать ей, будто он понятия не имеет, что Юар — ее новый бойфренд — так ведь не поверит ни за что!
— Забудь, что я звонил, — бросил он и нажал «отбой».
А потом сидел за столом и ждал, пока бешенство уляжется.
Мухаммед Абдулла приехал в Швецию более двадцати лет назад. Режим Саддама Хусейна сделал его дальнейшую жизнь в Ираке невозможной — так объяснил он Фредрике и Алексу, когда им удалось уговорить его впустить их в квартиру.
Жилище Мухаммеда и его супруги было довольно просторным для двух человек: дети уже поселились отдельно.
— Но они живут рядом, — добавил Мухаммед довольно.
Жена принесла кофе и печенье. Алекс осмотрелся. Занавески, тщательно подобранные по цвету к скатертям и картинам. И какой-то непонятный сладкий запах.
Заметив, что Мухаммед немного расслабился, Алекс воспользовался представившейся возможностью.
— Мы, собственно, только хотели узнать, что именно хотел Якоб Альбин, когда он связался с вами, — доброжелательным тоном поинтересовался он.
Мухаммед побледнел.
— Я ничего не знаю, — сказала он и покачал головой, — ничего.
— Конечно, — мягко отозвался Алекс. — Никто в полиции не считает, что вы каким-либо образом причастны к тому, что произошло.
Он отпил кофе.
— Скажите, а вы часто общались с Якобом Альбином? — вежливо спросила Фредрика.
— Нет, — отозвался Мухаммед. — Один-единственный раз. Он позвонил мне. Затем мы встретились. Это был один-единственный раз.
Алекс шестым чувством уловил, какая это ценная информация. К тому же и Мухаммед явно тоже считал ее важной. Но ему было страшно. Очень страшно.
Наконец он сдался. Немного откинулся назад на диване, взгляд его забегал.
— Это только слухи, — тихо сказал он.
— Что за слухи? — спросила Фредрика.