Розовая Маргаритка (Санта)
В первый учебный день, будучи студенткой юридического факультета Львовского национального имени Франка, я зарекомендовала себя не самым лучшим образом. Кто же мог знать, что окружающие так остро реагируют на дерзость. Быть может, я слегка перегнула палку, но это было оправдано. Покинув школьную скамью, я пообещала себе превратиться в примерную студентку, усмирить нрав и стать на путь истинный, но когда молодой преподаватель имел вольность бросать в адрес более-менее симпатичненькой девушки пошлые комментарии, молчать я не могла. Евангелина Вишневская по природе своей была слишком застенчивой, чтобы открыть рот и вступиться за саму себя, но ее лицо говорило красноречивее всего остального. Я сидела неподалеку и видела, как к глазам девушки подступили слезы, стоило Дмитрию Сергеевичу, преподавателю истории, в который раз намекнуть, что ей нет надобности беспокоиться о балах, ведь она сможет заработать их совершенно иным способом, как все мои обещания полетели к чертовой матери. В конечном счете, я оказалась за дверью аудитории вместе с многострадальной Вишневской, но ее благодарный взгляд стоил того, чтобы разругаться с самодовольным юнцом и, быть может, даже досрочно заработать неудовлетворительную оценку по экзамену. С того самого дня мы были неразлучны. Санта, гроза всего потока, и Мерика, стеснительная красотулька, к которой то и дело подбивали клинья студенты. Ева терпеть не могла свое имя, и, окрестив себя Мерикой Янг, поэтессой и частым гостем литературных вечеров Львова, девушка спрятала свою истинную сущность за тысячью замков, решив не знакомить даже меня с ней. Но именно я, как никто другой, знала, что иногда стоит притвориться кем-то другим, чтобы быть принятой миром. Мерика старалась оградить меня от своей жизни вне университетских стен. Да, мы веселились, проводили периодические набеги на кофейни и книжные магазины, делили соседние примерочные и делились сплетнями, но я никогда не была частью того мира, который был для подруги привычным. Мы будто бы были близки, но слишком сильно отличались. Девушка хранила свои секреты на самых высоких полках самых дальних и темных комнат собственной души, а я не лезла с расспросами, ведь и сама не была на все сто процентов откровенна. Студенческие годы текли постепенно, сентябрь сменился октябрем, а тому, в свою очередь, пришлось уступить свое место ноябрю. Мы с Мерикой будто становились ближе, но между нами все так же зияла пропасть, в которую я слишком сильно боялась смотреть. Подруга принимала меня такой, какой я была, со всеми заморочками, ошибками и проблемами, и в один из дней я осознала, что она стала первой, кто так сильно пустил корни своего пребывания в моем сердце. Иногда я смотрела на нее, такую хрупкую, застенчивую и где-то глубоко внутри сломленную, и думала, что в ней доброты больше, чем было во всех моих знакомых. А после она встретила его. Саша мне не понравился с первого взгляда. Вот есть такие люди, на которых смотришь, и аж тошнит, настолько они все из себя идеальные. Нет, внешне он не представлял из себя ничего необычного, но вот все в нем кричало о том, что человек знает себе цену, уверенно идет по жизни и порядком осведомлен, чего хочет получить в конечном итоге. Образец стабильности, непоколебимости и кричащего спокойствия. В нем было все, о чем только могла мечтать такая девушка, как Мерика, но вот я видела его насквозь. Такие, как он, в будущем женятся на работе и живут ею, будто в мире ничего более не существует. Подруга далеко не сразу осознала, что попалась. Быть может, не ткни я ей пальцем, что юноша просто души в ней не чаял, что, несомненно, стало моей ошибкой, она так и была слепа. Саша ухаживал красиво, и даже такая, как я, купилась бы, будь он мне хоть на йоту интересен. Он был одним из тех джентльменов, которые давно стали редкостью современности. Оборона была долгой, утомительной, но в канун Рождества сердце девушки пало к ногам принца. Где-то внутри меня зародилось чувство, что ничем хорошим сей союз не кончится, но, глядя на сияющие глаза Мерики, я не смела сказать и слова. И время понеслось с невероятной скоростью. Пятикурсник Саша успевал готовиться к защите дипломной работы и обхаживать девушку, даря ей должное количество внимания. Я искренне радовалась, смотря на то, как подруга расцветает, постепенно открывается и начинает доверять людям. В феврале я узнала об аварии, где погибли ее родители, а на восьмое марта уже попивала чай с пирожными с ее младшей сестрой Алиной, которая покорила меня первой же улыбкой. Казалось, парень только укрепил наши отношения, чему я должна была радоваться, но предчувствие беды никак не покидало меня. Лето того года выдалось просто незабываемым. Саша, по доброте душевной, решил свозить Мерику и меня к морю. Я была уверена, что тот не раз и не два ловил на себе мои уничтожающие взгляды, но, почему-то, продолжал относиться ко мне, словно я была очередной принцессой, просто не его сказки. Это еще больше злило меня, ведь на роль титулованной особы я явно не годилась, больше смахивала на дракона, охраняющего бедную подругу от таких вот псевдо-рыцарей, падких на оболочку и плюющих в ранимые души. Но я была благодарна юноше за немалую щедрость. Где-то в глубине души, лед постепенно начал таять, и, как оказалось, очень даже зря. С окончанием лета пришел конец и всему хорошему в жизни Мерики. У Саши оставалось все меньше времени на девушку, Алину положили в больницу с пневмонией, а меня на семестр отправили учиться в Польшу. Я все уверяла подругу, что могу отказаться, но она улыбалась мне и говорила, что справится. Как же глупа я была, что поверила и оставила ее одну. Мы говорили в скайпе каждый день. Я то и дело расспрашивала подругу обо всем, но она лишь улыбалась и твердила, что все в порядке. Я не верила ни слову, ведь слишком хорошо видела мешки под глазами, что стали ее спутниками, стоило мне покинуть Украину, и тоску во взгляде. Но продолжала молчать, делая вид, что не замечала. Раз Мерика так решила, значит, так было нужно. Ее стихи становились все мрачнее и депрессивнее с каждым разом, и я уже не могла ждать окончания семестра. Купила билет на ближайший поезд до Львова, и, оказавшись на пороге квартиры подруги, мгновенно поняла, что все изменилось слишком сильно с того момента, как я уехала из страны. Девушка встретила меня слезами, и я успокаивала ее несколько часов к ряду прежде, чем та сумела выдавить хоть слово. Как оказалось, ее выгнали из университета, ведь из-за работы времени на учебу совсем не хватало, а за лечение Алины приходилось платить, и немаленькую сумму. Пневмонию вылечили, но восстановиться в университете не позволили. Но самым большим ударом для Мерики стал разрыв с Сашей. Ему предложили работу в столице по окончанию обучения, и тот незамедлительно принял его. Тем же днем он порвал с девушкой, говоря, что не хочет заставлять ее менять привычный образ жизни или заставлять ждать, ведь не был уверен, что сам сумеет сохранить верность. Я была в бешенстве. Обнимая подругу, мысленно я строила планы мести парню, но Мерика как-то догадалась о моих помыслах, и взяла с меня слова, что я ничего не сдела