, чтобы добираться до работы, ведь зима уже постепенно надвигалась на город, желая укрыть белым покрывалом снега. Солнце клонилось к закату и бросало последние лучи на землю, что совсем не грели. Я уставший возвращался с работы. День совершенно не задался. Когда-то я держался за место всеми силами, но, осознав, каково было отношение ко мне среди коллег, решил, что оно того не стоило. Самый молодой и перспективный сотрудник вызывал лишь злость и зависть у людей постарше, ведь некоторые из них годами выпрашивали повышения, а я быстро двигался вверх по карьерной лестнице. Но день не спешил заканчиваться хорошо. Задумавшись, я не заметил тень, метнувшуюся через дорогу. Столкновение было неизбежным. С силой вывернув руль в сторону, я полетел на землю. Тень, оказавшаяся молодой девушкой, так же рухнула на асфальт. Я думал уже выругаться, но смех, донесшийся до меня, заставил слова застрять в горле. Незнакомка заразительно хохотала и потирала лодыжку. Я не смог сдержать улыбки. Поднявшись на ноги, я помог девушке встать с земли. Она поблагодарила и думала уже бежать, но, опустив правую ногу на асфальт, поморщилась. Я видел, что ей было больно, и, выслушав тираду о том, что не стоило беспокоиться, усадил незнакомку на багажник своего велосипеда, чтобы довезти до ближайшей больницы. В ярких волосах сливового цвета запутался ветер, а незнакомка принялась выразительно читать вслух стихи. Она резко обрывала один, и тут же начинала другой, вырывала куплеты из контекста, и лепила из них свою собственную поэзию, которая была мне вовсе непонятна. Маяковский, Блок, Цветаева, Есенин, а после и вовсе те, о ком я никогда не слышал. Когда мы оказались около больницы, девушка соскочила с багажника и, чмокнув меня в щеку, самостоятельно поковыляла внутрь. Что-то мне подсказывало, что она хотела побыть одна. Я бы с легкостью забыл о странной девушке с фиолетовыми волосами, если бы ровно через неделю она не стояла на месте нашего столкновения рядом с велосипедом и не ждала меня. Я остановился около нее и вопросительно посмотрел. Но она только улыбнулась и предложила прокатиться. День тогда выдался непривычно осенний и солнечный, и я согласился, ведь любил просто так петлять улицам Львова. Мы крутили педали часами напролет, и я даже заметить не успел, как стемнело, а люди попрятались в своих маленьких уютных квартирках. Дома меня ждала сестра, которая, вероятнее всего, начала беспокоиться, куда я запропастился, так что на одном из поворотов, прокричав девушке пару слов на прощание, я свернул в сторону своего дома. Незнакомка укатила по своей дорожке, и ко мне ветром принесло отголоски ее смеха. Но по-настоящему я познакомился с Иви, когда привел сестру к врачу с гриппом, а девушка бегала по палатам и раздавала всем работникам кексы с шоколадным кремом. Это было в канун Рождества, и я был очень удивлен, увидев партнершу по велопрогулкам в больнице. Она улыбнулась, протянула мне руку и представилась Евой. Девушка обрезала свои длинные фиолетовые волосы, и они едва доставали плеч. Работники спрашивали о ее здоровье, и та бойко отвечала, что уже давно живет с ремиссией. Когда сестра спросила, что это такое, Иви только улыбнулась и сказала, что пока что болезнь, которая хочет ее убить, проигрывает. Как оказалось, девушка была больна лейкемией уже около пяти лет. Организм упорно сражался и вот уже на протяжении года побеждал. Я смотрел на нее и видел совершенно иначе. Иви будто светилась, порхая от кабинета к кабинету, и я не мог поверить, что такая, как она, могла быть смертельно больна. Я приходил в больницу каждый день проведать сестру, которую положили на лечение, и постоянно видел Иви. Она то и дела помогала пациентам, общалась с родственниками, угощала окружающих выпечкой и чаем, а я любовался ею, такой доброй и практически совершенной для меня. В какой-то момент толика раздражения, обращенная на незнакомку, которую я сбил на велосипеде, превратилась в теплое чувство, что постепенно плыло моими венами и заполняло каждую клеточку в моем теле. Сестру выписали, во Львов пришла весна, и я понял, что влюбился в Иви. Как только снег растаял, и асфальт подсох, мы возобновили наши поездки на велосипедах. Я с нетерпением ждал того момента, когда смогу нестись за ней следом, а фиолетовые волосы девушки будет развивать ветер. Это стало моим маленьким секретом, моей тайной, которую я не решался открыть кому-либо. Я лелеял чувства к Иви, боясь испортить наше непринужденное общение своей любовью. Но она видела. Сумела как-то разгадать мой секрет. На дворе стояло пекущее лето, а мы сидели на крыше одного из домов, вглядываясь в закат, когда она сказала, что любит другого. Девушка не повернула головы, продолжая следить, как садилось солнце, и ее голос был полон нескрываемой боли. Я не знал, чем именно она была вызвана, но боялся и слово проронить. «- Я не та, кто тебе нужен, - Иви повернулась и посмотрела на меня тогда. - Ты не знаешь меня. Правда не знаешь. И я бы хотела дать тебе то, чего ты заслуживаешь, но не могу. Не пройдет и трех лет, как я оставлю после себя лишь мраморную плиту с двумя датами, а у тебя будет вся жизнь. Я не хочу, чтобы ты тратил ее на сожаления и тоску по той, кто никогда не была твоей». Я смотрел ей в глаза и понимал, какую боль причиняли ее собственные слова. Однажды Иви бросили, и она слишком боялась, что причинит те же страдания кому-то другому. Я видел это в ее взгляде, полном извинений, и просто обнял ее. Говорить ничего не хотелось. Я все понял и без объяснений. О чувствах с того самого дня мы не говорили. Я стал для Иви всем, чего она всегда хотела. Старшим братом и другом, которого она могла просить о чем угодно. Я оставался на ее стороне даже когда ее взгляд потускнел, а тело начало слабеть. Я видел, как девушка угасала, как начали выпадать ее сливовые волосы и слоиться ногти, как одежда становилась ей все больше, но все равно продолжал любить. Только в моем присутствии она могла сбросить маску и рыдать до хрипоты. Только рядом со мной позволяла себе бояться смерти. Я утешал ее, прижимал к себе и уверял, что все будет в порядке, что я ее не оставлю. И это было правдой. Я бы не смог бросить ее, даже если бы и хотел, ведь слишком сильно стал от нее зависим. Знал, что где-то там, в столице, есть человек, которого она до безумия любила, но это никогда не причиняло мне боли. В тот самый день, когда она открылась мне, я принял решение, что никогда не заставлю ее думать, будто мне чего-то не хватило, ведь я любил каждую минуту, проведенную с ней рядом. Я отвез ее в Луцк, где девушка, едва стоя на ногах, написала на одном из полузаброшенных домов свое обещание. Я не знал, кому именно оно было адресовано. В голове только и звучало всю дорогу до дома «Я встречу тебя по ту сторону вселенной». Если бы это только было возможно... В день, когда Иви стало слишком плохо и ее забрали в больницу, она вызвонила меня, умоляя приехать. Я бросил все и через час стоял на пороге ее палаты. Девушка лежала на кровати и плакала. Сливовые волосы полностью состригли, и от этого лицо казалось еще бледнее. «- Прошу тебя. Я знаю, мне осталось немного. Столько всего хочется сделать, слишком мало времени. Помоги мне, прошу. Только ты можешь это сделать. Только ты знаешь мое сердце настолько хорошо, чтобы закончить все правильно». Я не хотел помогать. Не хотел слушать ее слов, которые разрывали мое сердце на части, но не мог отказать той, кого так сильно любил. И я принял ее условия, выслушал все до последнего слова и поклялся, что сделаю, как она того пожелала. Иви улыбнулась мне и прежде, чем заснуть, прошептала: «- Как жаль, что я не смогла полюбить тебя, ведь ты этого заслуживал больше, чем он».