«Сколько?» - написал я.
«Около 30 тыс. долларов, плюс дорога и проживание»
Я задумался. Грише я плачу штуку баксов. Это хорошая зарплата. Но, конечно, на операцию в Израиле он сам не накопит никогда. Я написал Марке:
«Мы можем себе это позволить?».
«Да. Но тогда дети не поедут с нами во Вьетнам в марте».
«Я тоже могу не ехать».
«Нет, не можешь. Я хочу поехать с тобой. Куда перевести деньги?»
«А кто этим занимался с Малкой? Какое-то агентство? Им и переведи, пожалуйста. Скинь контакты».
«Ок. Сделаю через благотворительный фонд «Рука помощи», так лучше для налогов. Напиши фамилию ребенка».
- Гриш, у твоего сына фамилия, как у тебя? Федоров?
- Ну, да, Мишка Федоров, а что?
«Федоров Михаил Григорьевич» - написал я Марке и спросил:
- Вы в фонде «Рука помощи» в очереди стоите?
- Да, - сказала Лена, - Хотите им денег пожертвовать?
- Мы и так туда жертвуем постоянно, - ответил я, - Сегодня переведем через него деньги на операцию в Израиле. Есть загранпаспорт?
- Зачем в Израиле? – удивился Гриша, - Это же очень дорого, у нас-то недешево.
- Там лучше. Малке там делали эту операцию, и после нее все стало намного проще. Все, заканчиваем обед, у нас еще куча работы.
- О, господи, - сказала Лена, - Вы правда оплатите Мише ризотомию в Израиле?
- Да пустяки, - отмахнулся я, - За такие вкусные пирожки не жалко.
- Я верну, - сказал Гриша, - Отработаю. Правда.
- Ладно, - согласился я, - Давай буду у тебя вычитать по сотне баксов из зарплаты в счет погашения долга.
- Но мы ведь так за всю жизнь не расплатимся, - вздохнула Лена, одевая ребенка, - Так не пойдет. Я тоже потом буду работать и отдавать.
- Это вряд ли, - сказал я, - Вам потом придется потратить еще кучу времени и сил на реабилитацию. У моей няни зарплата в три раза выше, чем у Гришани.
- Ни фига себе, - вырвалось у Гриши.
- Она профессор неврологии. Так что, на обычную зарплату хорошую няню такому ребенку не найдешь, дешевле одному из родителей не работать, - пояснил я и тут же просиял, - Я нашел выход!
- Какой? – вздохнул Гриша.
- Раз я проговорился, что няне плачу больше, чем тебе, давай договоримся, что ты типа потребовал повышения, и я типа согласился, и как будто плачу тебе две тыщи баксов в месяц, но тыщу ты мне отдаешь в счет долга. Так и рассчитаешься меньше, чем за три года.
- Смешно, - хмуро сказал Гриша.
- Мы все отдадим со временем, придумаем, как. Спасибо вам большое, - с чувством сказала Лена, подхватила коляску и ушла.
- Я все отдам, - упрямо повторил Гриша, - Ты мне хорошо платишь, отпускаешь, когда надо в больницы, еще и операцию моему ребенку оплачиваешь. Я верну деньги.
- Слушай, перестань. Это же я решил в Израиль ребенка отправить, тебя бы и здесь все устроило. Так с чего тебе платить за мою прихоть? Успокойся уже.
- Рано радуешься, Гриша, - фыркнул Андрюха, - Ты уверен, что его жена согласится дать деньги? А если не захочет?
- Дурак ты мелкий, - сказал я, - Разве я стал бы обещать, если б уже не договорился?
- И что, она вот так просто согласилась потратить кучу денег на чужого ребенка? – недоверчиво спросил Андрюха, - Я ее как-то видел, она такая… злая, что ли… Жесткая.
- Ну, она не просто так согласилась, - признался я, - В обмен на то, что во Вьетнам в марте мы с ней поедем без детей. Мы договаривались раз в год ездить с детьми и раз год вдвоем, но с детьми она не очень любит отдыхать, вот и схитрила, сказала, что теперь на них денег не хватит.
- Ну, нет, Шандор, нельзя, чтобы твои дети остались без моря из-за меня, - сразу возмутился Гриша.
- Ты чего нервный такой? Я же сказал, что она просто не любит ездить с детьми. Летом она сама отправит меня с ними в какую-нибудь Испанию, чтобы мы тут у нее не путались под ногами. Не парься. Если б с деньгами были реальные проблемы, она бы так и сказала.
- И ты позволяешь ей собой манипулировать? – возмутился Андрюха, - Позволяешь решать за тебя, куда и с кем тебе ехать?
- Мы уже выяснили, что я подкаблучник, - рассмеялся я, - И меня это устраивает. Чего ты так злишься?
- Я не злюсь. Я просто за справедливость, - буркнул Андрюха, - Ты мог иметь красотку Лизу, а вынужден быть рабом злобной мегеры.
- Ребенок ты еще, - усмехнулся Гриша, - Подрастешь – поймешь, что в жизни важно, а что – фигня.
- Вы оба не намного меня старше. А ворчите, как старые деды.
Он сказал это таким ворчливым тоном, что мы с Гришей расхохотались в голос.
Руслан
Сижу, перечитываю «Трое в лодке». Думаю, а не заказать ли мне Геннадьевичу электронную книгу со всеми новинками, что вышли за последние годы? Или это будет слишком большой наглостью? Марка решит, что мне тут слишком хорошо живется. Разозлится? Или порадуется за меня? Шурка уже в третий раз проходит со своей шваброй и шуршит над ухом. Бросаю на него злобный взгляд.
- А что я сделаю, если грязно? – с готовностью откликается он, - Хорошо, хоть швабра есть, а то заработал бы себе колено горничной с таким режимом.
- Что ты несешь? Какое колено?
- То, которое в твоем переводе названо родильной горячкой, - Шурка кивает на мою книгу, - Российский читатель бы не понял, что это за болезнь такая, и поэтому переводчик решил заменить заболевание.
- Что ты несешь? – повторяю я устало, - Иди, мой с другой стороны, а то засуну тебе эту швабру…
- Обещания, обещания, - томно бормочет Шурка, но послушно уходит.
Конечно, ему скучно. С тех пор, как и Тихий, и Тощий, а за ними и Белый, откинулись, ему и поговорить не с кем. Но и я развлекать его не обязан, да и права не имею. Продолжаю читать, но краем глаза слежу за Шуркой. Он все домывает, уходит с ведром и шваброй. Долго не возвращается. Со временем начинаю волноваться, все ли в порядке.
С одной стороны, вряд ли кто-то его тронет, - меня все-таки побаиваются. С другой стороны, отморозков полно. Интеллектуальный уровень у большинства здесь, мягко говоря, не высок. Многие просто не способны построить элементарные причинно-следственные связи. Их надо каждый день запугивать, иначе они просто забывают жизненные уроки и делают то, что им хочется здесь и сейчас. Да и уровень эмпатии у основной части заключенных ниже плинтуса. Пообщавшись с некоторыми тут, я вообще удивляюсь, почему их отправили на зону, а не в психушку. Конечно, легкая степень умственной отсталости – не повод всю жизнь держать человека в смирительной рубашке или под препаратами. Но, честное слово, курс успокоительного и пара лет групповой психотерапии сделали бы для предотвращения новых преступлений куда больше, чем вся пенитенциарная система этой страны. Короче, для такого, как Шурка, строгая зона – место небезопасное при любом раскладе.
Неохотно поднимаюсь и иду его искать, тихо матерясь себе под нос. В коридоре пинками отшвыриваю Филю и Турая, которые неосторожно попались мне на пути.
- Ты че всегда такой злой, Поэт? – хнычет Турай, потирая ушибленный локоть, - Это беспредел!
Даже жалко бы его стало, если б я не знал, за что он тут.
Заглядываю в столовую – пусто, даже уборщиков нет. В медпункте тоже.
- Кого ищешь, Поэт? – окликает меня Гастон.
- Да никого, так, ноги разминаю. Думаю до тренажерки сгонять, - лениво отвечаю я.
- Я только оттуда, народу пресс, дышать нечем, - сообщает он, - Не советую. А я думал, ты своего пидорка ищешь – он с вертухаем болтает рядом с кладовками. Воркуют, голубки.
- С хера мне его искать? Сам придет.
Я медленно продолжаю свой путь, заглядываю в тренажерку. Людей много – мужики вернулись с работы и пошли заниматься. Да, не лучшее время для спорта. Увидев меня, они почти все замирают и смотрят, что я буду делать. Я могу всех выгнать, но это ведь нечестно. Я не работаю, могу качаться хоть весь день, и они об этом знают.