- Он там совсем охренел? Хорошо устроился: хочу сяду – хочу выйду. Он решил меня в могилу свести своими тупыми решениями по жизни? Тоже мне, благородный спасатель! Да этот Левский только благодаря ему и прожил так долго, его должны были еще в первый год заразить ВИЧ-инфекцией и свести в могилу.
- Откуда ты знаешь? – спросил Казачок.
- Да так, слухи ходили, - мрачно ответила Соня.
- Раз Соня знает, значит, его заказали Кучерявой, - сказала я, - Она должна была торпеду послать, но не стала.
Соня смутилась и расстроилась, пробормотала:
- Давай не будем об этом сейчас. Саше это будет неприятно, да и не стоит его в эти дела втягивать.
Я прикусила язык, но было поздно, Казачок уже завелся.
- Это и меня тоже касается, - заявил он, - Что там за история с этим Левским?
- Если коротко, Марка все правильно сказала, - неохотно пояснила Соня, - Я устроила все так, что Левский отправился на зону к Поэту.
- Но зачем? – не могла понять я.
- Этот Левский - хорошо образованный, культурный гей. Руслану хоть какое-то развлечение.
Казачок вскочил со стула и отвернулся от нас. Я чувствовала его ярость. А я была шокирована, в хорошем смысле.
- Ты все-таки его любишь, - ошарашено произнесла я, - Ты тоже о нем заботилась.
- Я на него злюсь и считаю предателем. Но он все-таки взял на себя наши дела, хоть его никто об этом и не просил. Я чувствовала свою вину.
- Да неужели? – спросил Казачок, не поворачиваясь, - А если этот Левский все-таки чем-то болен?
- Не думаю, - мягко возразила Соня, - Я бы об этом знала, скорее всего. Саша, я знаю, что для тебя это неприятные новости. Но нельзя обрекать человека на одиночество только потому, что ты ревнуешь. Это не очень хорошее проявление любви.
- Еще бы, - сказал Саша, - Просто ужасное. Ты такая молодец, позаботилась о том, чтобы Поэту там было, кого ебать. Да только сильно позаботилась, так, что он аж влюбился и жизнь готов отдать за этого мудака. Просто умница. Пусть Поэт там сдохнет, зато не в одиночестве!
- Ну, нет, этого мы не допустим, - сказала Соня, - Я поеду туда, заставлю Руслана подписать эту бумагу и привезу его вам, если, конечно, он вам нужен.
- Мне нужна ты, - сказала я, - Без тебя он мне неинтересен.
- Посмотрим, - уклончиво ответила Соня, - Мы придумаем что-нибудь, чтобы всем было хорошо. Сначала надо привезти Руслана домой.
- Давайте лучше я за ним поеду, - предложил Казачок, - Просто урою этого Левского прям там, и все. Мне Поэт ничего не сделает, подпишет всё, как миленький.
- Тогда тебя посадят за убийство, - возразила я, - Лучше не надо.
- Посадить – не посадят. Даже рады будут, что проблема так легко решилась. Спишут на драку, и все. Как с Кротом было, - сказала Соня, - Но убивать его не надо. Лучше побей, сильно, но не до инвалидности. Чтобы его в больницу забрали, в ЛИУ. Я сразу передам информацию правозащитникам, и они туда слетятся. Тогда Левского добить будет сложно – слишком много внимания. А Руслану не будет смысла оставаться на зоне, если Левский – в ЛИУ. Ведь в этом случае Руслан его никак не защитит.
- Хорошо, - сказал Саша, - Сломаю ему пару ребер и, может, ногу.
- Только по лицу не бей, - попросила Соня, - Он хорошенький.
- Точно. И нос сломаю так, чтобы он мог дышать только через рот, - злобно сказал Казачок.
- Ладно, вы этим занимайтесь, а у меня куча работы, - сказала Соня, - Только у меня есть одна просьба.
- Неужели? – спросила я, вложив в интонацию максимум сарказма. Просьба у нее, вы только подумайте!
- Русалина радостно намылилась к вам погостить. Но я не хочу, чтобы она пересекалась с только что откинувшимся зеком. Вы, вроде, собирались их куда-то в горы послать на Новый год? И хорошо. А до этого пусть Саша и Руслан поживут в Москве. Руслан слегка адаптируется к свободе, они пообщаются, выскажут друг другу все, что накипело. Пока дети будут на лыжах кататься, Руслан тут освоится, приведет себя в порядок, вы подумаете, в каком качестве его представить, и все такое.
- Вообще, мысль хорошая, - согласилась я.
- Угу, гениальная, - проворчал Казачок, - Да Поэт меня возненавидит за то, что я с этим… как его… сделаю. И зарежет во сне.
- Не зарежет, - сказала Соня, - Просто объясни ему наш план, и он все поймет.
- Не буду я ему ничего объяснять. Я ему говорил, что любого урою, кто к нему прикоснется. Предупреждал.
- Вот и прекрасно. Значит, он должен быть морально подготовлен, и не имеет права на тебя обижаться, - заключила Соня.
- Хорошо, - хмуро согласился Саша, - Поживем неделю в Москве. Вернемся тридцать первого декабря.
Соня выставила нас из своего кабинета, заявив, что у нее очень срочные дела и куча рожениц.
Мы поехали домой собирать вещи. Казачок был на взводе, у него все валилось из рук, и он больше путался под ногами, чем собирался. Пришлось мне все делать самой – искать его вещи, складывать в сумку, покупать билеты.
- Марка, не складывай слишком много всего, я не хочу сдавать сумку в багаж, - попросил он.
- Сам бы и собирался тогда, - огрызнулась я, застегивая молнию, - Билеты заказаны, и на него тоже. До Москвы на двадцать четвертое декабря, из Москвы сюда на тридцать первое. Номер в отеле тоже забронировала. Люкс с двумя спальнями и двумя ванными.
- Спасибо. И извини. Я просто немного не в себе, - сказал он.
Саша уехал, а на следующий день приехали Соня и Русалина. Дети с энтузиазмом принялись показывать Русалине дом и бассейн и строить планы на каникулы. Мы с Соней пили вино в гостиной, когда дети влетели всей толпой.
- Погоду обещают роскошную, - с энтузиазмом тараторила Малка, - Я на горных лыжах не катаюсь, но там есть конный парк, и с этого года я начну ездить верхом по-настоящему, одна. Мне даже специальные спортивные очки купили. Так здорово, что мне разрешили поехать с вами, раньше папа никуда меня не отпускал из дома. А сейчас разрешил, если со мной поедет няня.
- А зачем тебе няня? – спросила Русалина, - Да, ты ходишь с тростью, но ведь ходишь, и в своем уме.
- Папа просто волнуется за нее, - серьезно сказал Лачо, - Но я обещал, что присмотрю, чтобы все было хорошо.
- А почему нас отсылают на Новый год? – спросила Русалина, - Да еще вместе с Малкой, которую раньше никуда не отпускали?
- Потому что из тюрьмы выходит наш друг, - сказал Соня, - И он будет жить здесь.
- Тот самый? И вы боитесь, что нам с ним будет некомфортно?
- Мы боимся, что ему с вами будет некомфортно, - поправила Соня, - Он давно не видел детей. Поэтому пока хотим убрать вас из дома, чтобы его не пугать. Привыкнет к обстановке, а потом уже и вас можно будет ему показать.
- Как мило с вашей стороны, - хмыкнула Русалина, - Хорошо, хоть на горнолыжный курорт отправляете, а не закрываете в подвале. Ты не очень хорошая радикальная феминистка, раз так трепетно относишься к какому-то зеку.
- Правда? – ахнула Соня, - Какая жалость. Придется сдать свой феминистский партбилет и побрить ноги.
- Кучерявая-то знает, что Поэт выходит? – спросила я Соню.
- Да, мама, тётя Фая в курсе того, как ты заботишься о комфорте своего обожаемого кукусика? – ехидно уточнила Русалина.
- Кто такая тётя Фая? – спросила Малка.
Это «тётя Фая» резануло мне слух. Я поняла, что до этого даже не знала имени Кучерявой. А у Сони с ней, получается, были довольно близкие отношения. Не только в постели.
- А что ты так беспокоишься о мнении тёти Фаи? – резко спросила я Русалину, - Она, что – большой авторитет для тебя?
- О, я смотрю, с этим какие-то проблемы, - пробормотала Русалина, - Не хочу никого злить. И не хочу сболтнуть лишнее. Поэтому, пожалуй, пойду.
- Русалина и Кучерявая – добрые друзья, - сообщила Соня, - Когда Русалина была маленькая, она просила меня переехать к тёте Фае. Подозреваю, что ее на это подговаривала тётя Фая. Она умеет манипулировать людьми. Но к Русалине она и в самом деле хорошо относится, с самого детства.
- Я бы тоже хорошо относилась к ней с самого детства, если бы ты дала мне такую возможность, - резко сказала я.