Пусть попробуют ответить на один простой вопрос: где в результате пресловутой политики идентичности произошла социальная революция? Раз мы марксисты, то практика для нас — критерий истины. Покажите мне истину восстания, которое было бы организовано, например, экологистским движением. «Идентаторы» фестивалят с 1980-х годов, что совпадает с валом неолиберализма на планете. Я вижу прямую корреляцию между двумя явлениями: чем сильнее буржуазная реакция — тем больше разговоров про «уникальный опыт дискриминации» и «особую идентичность». После сворачивания протестов в духе 1968-го на Западе осталась толпа «обездоленных» обладателей докторских степеней, которых нужно было как-то куда-то пристраивать, чтобы доказать, насколько капитализм оказался гибким, изменчивым и ля-ля-ля. Повеселились дети, что ж, бывает. «Всех можно понять — наигрались... И — ввысь, на лучшую полку...». Вот и пораздавали им кафедры всяких «гендерных», «чёрных» и «постколониальных» исследований, откуда они могли выступать со своими «радикальными» идеями. Западные вузы — институты капитализма. А зачем, интересно, капиталисты будут финансировать то, что идёт им во вред? Эрик Хобсбаум справедливо указывает на то, что все серьёзные революционные движения были пуританскими и концентрировались на магистральных — классовых — вопросах социальной борьбы. Псевдолевое индивидуальное культурное диссидентство, связанное с употреблением наркотиков, беспорядочным сексом и повальным «занятием искусством», несовместимо с построением успешной революционной организации[47]. А ведь «борьба» за легализацию лёгких наркотиков так удобно укладывается в логику идентичностей, дегенеративные российские анархисты через одного мечтают сидеть в подвалах и укуриваться. На ум сразу приходит эпизод из фильма Джилло Понтекорво «Битва за Алжир», где провал бойцов Фронта национального освобождения был спровоцирован сдавшим своих товарищей на допросе наркоманом. Революционная политика имеет право быть только жёсткой и непримиримой.
Как писал товарищ Ленин, «кто... говорит о неклассовой политике и о неклассовом социализме, того стоит просто посадить в клетку и показывать рядом с каким-нибудь австралийским кенгуру»[48]. Не хочется показаться нескромной, но я вынуждена процитировать себя, поскольку прежде мне и Роману Водченко уже приходилось связываться с заразой под названием «политика идентичностей», когда мы писали рецензию на книжку американизированного мексиканского профессора Рохаса о методологии истории; я ссылалась на работу совсем не революционерки, а леволиберальной профессорши Сьюзан Джордж, которая в своей книге «Доклад Лугано»[49] прямо пишет о том, что «политика идентичностей» — оружие эксплуататорского класса против угнетённых: «правящие классы в интересах сохранения своего господствующего положения должны всячески укреплять политику и идеологию идентичностей, подрывая более широкие уровни солидарности в обществе. Пусть человек ощущает себя негром, женщиной, гомосексуалистом, индейцем, одноногим, сектантом, исламским или индуистским фундаменталистом, пускай каждая из этих групп откроет свои газеты, радио, телеканалы и пускай отстаивает свои личные права. Что угодно, лишь бы угнетённым не взбрела в голову ужасная идея объединиться на основе более общего критерия, например, классового. Ни в коем случае! И глобальный капитализм всячески поддерживает подход, направленный на фрагментацию общества, когда вместо больших социальных групп появляется куча мелких «группок» с собственными системами ценностей, то есть с собственными истинами»[50]. «Политика идентичностей» нужна правящему классу, чтобы предотвратить реальную угрозу: жестокую, грубую, нефестивальную антикапиталистическую революцию, которой боятся и «троцкисты» из «Опенлефт».
49
Джордж С. Доклад Лугано. О сохранении капитализма в XXI веке. Екатеринбург, 2005. С. 127-130.
50
Водченко Р.М., Домбровская А.Д. О философии истории и практике современности: заметки на полях книги К. Рохаса // http://scepsis.net/library/id_3336.html.