Судьбы людей, причисленных к категориям т. н. бывших (в первую очередь бывшие белые офицеры), представляют особый интерес в силу их яркости и незаурядности. Поскольку в основном это были люди высокообразованные, то в своих ходатайствах они зачастую высказывали отношение к власти, окружающим, меняющейся действительности и т. д.
Как ни парадоксально, но большинство бывших служащих карательных органов царской России, живших в городе, вполне вписалось в постреволюционное советское общество, хотя, казалось бы, у этих людей в связи с их прошлой деятельностью должны были возникнуть проблемы и с трудоустройством, и вообще с адаптацией к новому строю. Даже несмотря на сделанное ВЦИК в 1921 г. предупреждение о необходимости соблюдать осторожность при предоставлении этим людям более или менее ответственной работы («каждая ошибка в этом отношении будет дискредитировать советскую власть в глазах широких трудящихся масс»[282]), бывшие полицейские продолжали работать в советском аппарате. Возможно, это объясняется тем, что они занимали лишь низшие посты в полиции и жандармерии.
Судьбы бывших полицейских были очень разными. Некоторые, оставившие службу в карательных органах еще до революции, позже работали по найму, рабочими на заводах, занимались кустарным или единоличным трудом. Те же, кто служил в полиции и жандармерии до 1917 г., сразу после революции или в годы Гражданской войны устроились в советские учреждения, на предприятия или служили в Красной армии. Отдельные представители изучаемой категории работали в советской пенитенциарной системе. Например, М.А. Росляков до революции был урядником, при Колчаке – милиционером, при советской власти – волостным милиционером, а затем агентом уголовного розыска, в 1930-е гг. – сотрудником для наблюдений за порядком в магазине № 1 «Сибторга»[283], Н.О. Юряев с 1911 по 1922 г. работал в тюрьме надзирателем, затем стал кондуктором на транспорте[284]. Некоторые устраивались сторожами, писарями, почтальонами, машинистами, завхозами и т. п. П.И. Филатов до 1917 г. был унтер-офицером жандармерии, затем – десятником на лесозаготовках, раздатчиком топлива, отличившись на работе, стал заведовать работами лесоучастка[285]. Встречались люди, которые не меняли мест работы на протяжении всей жизни, и хотя формально они не служили в карательных органах, власть лишила их прав «за то, что были осведомителями». В подтверждение сказанного приведем следующий пример: Н.И. Трудолюбов проработал на телеграфе 42 года, начал работать рассыльным, а кончил заведующим складом Сибпочтеля; в 1928 г. его лишили избирательных прав за то, что в 1911 г. он, выполняя служебное поручение, передал три письма в особый отдел[286].
Среди сельских «лишенцев» большая часть бывших полицейских советскую власть не воспринимала враждебно, двое в годы Гражданской войны даже служили в Красной армии[287], никто из них не воевал в белых армиях. Во время Гражданской войны и в годы нэпа все бывшие служащие полиции и жандармерии занимались сельским хозяйством. К сожалению, неизвестно, что стало с этими людьми в 1930-е гг. Достоверные сведения имеются лишь о судьбах двух бывших полицейских. Так, В.С. Ивашутин после ранения в Первой мировой войне начал слепнуть, в 1930-е гг. находился на иждивении у дочери[288]. В.И. Енин был осужден в 1930 г., семью выслали в Нарым[289]. С достаточной степенью уверенности можно сказать, что судьбы остальных также сложились трагически, поскольку уже в 1928–1929 гг. «бывшие», будучи обложенными индивидуальным налогом, не смогли его уплатить. В дальнейшем их имущество конфисковали, самих либо судили, либо выслали на спецпоселение.
Адаптация к новой действительности в Сибири в 1920-е гг. у многих бывших белых офицеров проходила довольно успешно, но, к большому сожалению, мы не знаем, что произошло с бывшими белыми офицерами в изучаемой группе в 1930-е гг., кто из них пострадал при «чистке» советского аппарата, кто подвергся репрессиям. Однако мы можем проследить их жизненный путь до момента лишения избирательных прав – в дореволюционный период, во время Гражданской войны и 1920-е гг. До Первой мировой войны они, являясь типичными представителями интеллигенции того времени, либо учились в гимназиях, реальных училищах, университетах (некоторые за границей), либо работали в государственных учреждениях, частных фирмах, занимались частной практикой. Эти люди, как правило, не были кадровыми военными. Многие из них попали на фронт по мобилизации, некоторые же во время войны продолжали работать на прежних местах. Наиболее молодые по возрасту были призваны в 1915–1917 гг.: из-за нехватки младшего командного состава сразу после окончания учебных заведений их отправляли в школы прапорщиков; здесь они становились офицерами военного времени. Известны и те, кто до войны работал учителем, агрономом, врачом, бухгалтером, инженером. В 1914 г., будучи мобилизованными, они оказались на фронте, прошли всю войну. В конце 1917 г., после выхода России из войны их постепенно начали демобилизовывать, однако многие, так и не успев устроиться на работу, были практически сразу мобилизованы вновь, теперь уже в белые армии. Чиновники, ранее работавшие в государственных учреждениях, с установлением белых режимов становились либо чиновниками военного времени, либо мобилизованными в армии. Показательно, что в рассматриваемой группе почти не было добровольно вступивших в белые армии (этот факт приводили сами бывшие белые офицеры, а также он подтверждался ОГПУ при выдаче справок с характеристикой и заключением о желательности восстановления в избирательных правах). После мобилизации в белые армии некоторые из рассматриваемой группы, не желая участвовать в Гражданской войне, дезертировали либо добровольно перешли на сторону Красной армии. Иногда в Красной армии служили и те, кто был пленен красными. Бывшие красноармейцы составляли около 51 % от всей группы. Формально эти люди не подлежали лишению избирательных прав, но поскольку инструкция 1926 г. не разъясняла, что следует понимать под «активным участием в защите Советской республики», в 1927 г. местные власти посчитали необходимым отнести их к «лишенцам», но позже исправили свою ошибку. Участие бывших белых офицеров в защите Советской республики можно было назвать активным лишь условно, поскольку большинство из них не было на фронте и прослужило в Красной армии от трех месяцев до одного года. Часть бывших белых офицеров не служила в Красной армии из-за болезней (эпидемий) и наказание не отбывала.