И все-таки, по уши в грязи, голодный, напуганный и умудрившийся вывихнуть лодыжку, Мэрл приволок домой кролика, которого отец с довольным видом принялся свежевать. В тот вечер он первый раз говорил с сыном совершенно нормальным тоном, объясняя, как правильно надо делать силки и разделывать добычу. В тот момент Мэрлу даже показалось, что настал конец его постоянным побоям и унижениям. Быть может, отец одумался вдруг? Понял, что его сын вовсе не бесполезен?
Но Бен и не думал ни о чем таком, продолжая поучать сына по делу и без, и даже начиная посматривать в сторону Дэрила. Младшему едва стукнуло семь, когда Мэрл впервые притащил его в лес. На одной из лужаек Мэрл подвесил к дереву мешок с песком, на котором обучал Дэрила драться. И пусть тот поначалу отпирался, капризничал и со слезами на глазах говорил, что не хочет этого делать, Мэрл заставлял его, не слушая никаких возражений.
- Я же не всегда буду рядом! – в сердцах воскликнул старший, когда Дэрил, несколько раз ударив по мешку, снова завел свою пластинку.
- Но ты мой старший брат! Разве ты не всегда должен быть со мной рядом? – искренне удивился Дэрил, на глаза которого снова начинали наворачиваться слезы.
Мэрл замер, задетый таким, казалось бы, простым вопросом. Он ведь старший брат… он должен… Но быть старшим братом ведь совсем не просто, Мэрл уже успел в этом убедиться. Он не мог позаботиться даже о самом себе, что уж говорить о Дэриле? Как он мог защищать своего брата, когда не мог защитить даже самого себя? Шрамы на теле постоянно ныли, напоминая ему о том, что он никто, просто еще один Диксон, чьей судьбой было сгнить в этой лачуге, так похожей на старый дом.
Дэрил словно понял все сам, перестав сопротивляться и позволяя брату обучать себя. Дни сменялись неделями, и вскоре лес стал для младшего самым любимым местом во всем ненавистном городке. Если бы только Мэрлу было бы так просто отыскать покой хотя бы на минуту. Бен становился все более жестоким, и его репутация не позволяла старшему сыну добиться в жизни хоть чего-нибудь. Дэрила жалели, а Мэрла обходили стороной – в свои пятнадцать он казался старше своих сверстников и был слишком несдержанным и грубым, чтобы продержаться на какой-нибудь работе больше, чем неделю.
В какой-то момент, поддаваясь той слабости, которая всегда окутывала Катерину, Мэрл попросту сбежал из дома. Как и мать, он верил, что наступит еще и на его улице праздник, что все еще будет хорошо. Только в отличие от женщины, он все-таки решил, что сидеть у окна и ждать будет слишком глупо. С тяжелым сердцем оставляя позади младшего брата, который, впрочем, мог и сам о себе позаботиться, Диксон отправился на поиски лучшей жизни.
Ему не впервой было ночевать на улице, а уж добыть себе поесть вообще не составляло никакого труда. В скитаниях от одного мелкого городишки к другому и нигде особо не задерживаясь, Мэрл провел несколько лет, пока не попал на военную службу. Уж там его умение обращаться с оружием и хорошая физическая форма пришлись к месту. Мэрлу казалось, что он, наконец, нашел именно то, что искал.
И все было бы нормально, если бы как-то раз не услышал он один разговор между сержантом и каким-то новобранцем. Кажется, новичку срочно понадобилось вдруг уехать домой, потому что его младший брат попал в серьезную аварию и оказался в больнице, а сержант, далеко не в самой мягкой форме, объяснял ему, что никто его никуда не отпустит.
- Если бы ты раньше так о брате волновался, как сейчас, - фыркнул сержант. И ведь слова эти предназначались вовсе не Мэрлу, но как же сильно они вдруг его задели. Кажется, три года прошло с тех пор, как он последний раз видел Дэрила. Что могло случиться за это время? Да что угодно. Младшего Диксона вообще могло уже в живых не оказаться, или он тоже вырвался на свободу, изо всех сил стараясь забыть обо всем пережитом и о старшем брате, который бросил его, даже не попрощавшись.
Не то издевательский тон сержанта, не то накрывшее с головой чувство вины заставило вдруг Мэрла броситься на этого напыщенного урода, хорошенько заезжая ему кулаком по физиономии. Тот рухнул на пол, плюясь зубами и кровью, и в этот самый миг очередная попытка наладить жизнь полетела к чертям. Армия больше не была тем местом, где Мэрл мог чувствовать себя нужным; теперь таким местом стала тюрьма, в которую его упекли на шестнадцать месяцев, и где он получил отдельную крошечную камеру и слишком много свободного времени, чтобы съедать себя изнутри самыми разными мыслями.
Рассматривая бессонными ночами маленький серебряный крестик, Мэрл пытался вспомнить мать, лицо которой безжалостно стерло из его памяти время. Чего она хотела для своих сыновей, продолжая жить с Беном? Думала ли, что они пойдут по стопам своего отца или надеялась, что им все-таки больше повезет в жизни, чем ей? И если бы не тот злополучный пожар, хватило бы у нее сил, чтобы собрать вещи, детей и уйти прочь?
Пробыв в тюрьме всего пару дней, Мэрл все-таки связался с Дэрилом, который даже явился его навестить. Он заметно вырос, хотя худоба так и осталась. Волосы были не чесаны, одежда в некоторых местах в заплатках, но в целом выглядел он вполне неплохо. Видно было, по крайней мере, что не голодал. Курил, конечно, не меньше, чем мать когда-то, но соображал здраво, значит, с алкоголем особых проблем не было. Хотя бы это утешало – возможно, Мэрл все-таки оказался не таким уж и плохим старшим братом, раз сумел научить младшему всему необходимому.
Дэрил был обижен на брата, но когда тот вернулся из тюрьмы, никуда прогонять его не стал. Да тот бы и сам не ушел, уже зная, что отец их помер пару лет назад, и бояться в родном городе больше нечего. Забросив вещи в комнату, Мэрл увидел висящий в изголовье кровати брата ловец снов – единственная вещь, оставшаяся от матери. Один из немногочисленных подарков, сделавших детство старшего Диксона хоть чуточку счастливым. Вроде бы ерундовая безделушка, но как же она была дорога.
Знал бы кто только, что дальше жизнь будет только хуже. Странная лихорадка, чума, охватившая весь мир и заставившая всех покидать родные дома в поисках убежища. Только в этот раз Мэрл уходил не один.