Ну, это же мерзкий Филч! Давайте приклеим его ботинки к полу заклятием вечного приклеивания! Или превратим стул под ним в дикобраза! Или выдернем ковёр из-под ног, когда он несётся по коридору устранять очередное ЧП! Это ведь так забавно — смотреть, как он чертыхается и орет, брызжа слюной!
И ладно бы, они издевались только над ним. Гораздо хуже было то, что многие, все же опасаясь связываться с ним напрямую, отыгрывались на миссис Норрис.
Миссис Норрис была низзлом. Ее подарила Аргусу мать незадолго до своей смерти, и с тех пор кошка была самым близким, самым родным ему существом. Если бы не миссис Норрис, он наверное окончательно бы свихнулся, но она напоминала ему о матери и о том человеке, которым он сам когда-то был. Она всегда чувствовала, когда ему плохо, и ласково терлась о ногу или сворачивалась клубком на коленях, будто бы говоря: «Ты не один! Все будет хорошо!» А он чувствовал, когда она чем-то встревожена или напугана, и спешил на помощь, обнаруживая ее то облитую каким-то зельем, склеившим шерсть намертво, то перекрашенную в ядовито-зелёный цвет, то с прищемленным хвостом, а однажды даже со сломанной лапой.
И вот за миссис Норрис Аргус ненавидел детей больше всего. Той лютой, чёрной ненавистью, когда хочется подвесить к потолку за большой палец, поставить коленями на горох или высечь розгами. Но что он мог? Только орать и сыпать проклятиями, укрепляя свой образ буйно помешанного психа со склонностью к садизму.
— Прошу прощения, сэр, — раздался за спиной негромкий детский голос.
Аргус, водружавший на законное место сбитые кем-то на пол ржавые доспехи, дернулся всем телом — он уже давно не ждал ни от кого ничего хорошего — и обернулся.
Перед ним стоял мальчик, на вид лет одиннадцати-двенадцати, с аккуратно причесанными тёмными волосами, большими серыми глазами и эмблемой Рейвенкло на мантии.
— Чего тебе? — рыкнул Аргус, нервно оглядываясь.
Обычно, если к нему подходил без видимого повода кто-то из детей, это значило, что где-то рядом прячутся его товарищи, затеявшие очередную пакость.
— Извините, если напугал вас, — вежливо сказал ребёнок, спокойно глядя ему прямо в глаза. — Меня зовут Том Морган, я первокурсник…
— И что? — Аргус сдвинул брови, не понимая, к чему это представление. — Ты что-то натворил и тебя прислали ко мне на отработку?
— Нет, сэр. Понимаете, я знаю, что некоторые студенты… не очень хорошо относятся к вам и к миссис Норрис…
— Что?! — Аргус почувствовал, как внутри поднимается жгучая волна. — Что-то случилось с миссис Норрис?! Отвечай!
— Нет, сэр, — все так же невозмутимо ответил мальчик. — Но я знаю, что раньше случалось. Мне кажется, это несправедливо по отношению к ней, и к вам, поэтому попросил профессора Бабблинг сделать вот это, — он достал из кармана красивый кожаный ошейник с вырезанными на нем рунами.
— Что это? — Аргус с подозрением покосился на него.
— Этот ошейник защитит миссис Норрис от любого магического воздействия, включая зелья, — пояснил мальчик. — Он образует что-то вроде защитного купола. И он защищает не только от заклинаний, но и от прямого контакта с тем, кто обладает волшебным даром.
— То есть… — внезапно севшим голосом пробормотал Аргус, — никто, кроме меня, не тронет миссис Норрис, пока на ней ошейник?
— Да, сэр. Чары закреплены рунами, поэтому подпитки не требуют. Профессор Бабблинг очень любит животных и была расстроена, что никто не рассказал ей о трудностях миссис Норрис раньше.
— Не понимаю, — Аргус потряс головой, недоверчиво глядя на мальчика. — Тебе-то что до моей кошки? Что ты хочешь за этот ошейник?
— Ничего, сэр, — он протянул его окончательно растерявшемуся Аргусу. — Я же сказал, мне просто кажется несправедливым такое отношение к вам и тем более к ней. Я рос в обычном мире и знаю, как сложно заведовать хозяйством даже в обычной школе, не говоря уже про волшебный замок. Захотелось немного облегчить вам жизнь.
Аргус сощурился, все ещё с большим подозрением глядя на ребёнка. Но тот только понимающе хмыкнул.
— Вы не верите, я понимаю. Но вы можете сами спросить профессора Бабблинг, она подтвердит, что ошейник безопасен и сделан для защиты.
О, он проверит, обязательно проверит! Но если все, что сказал мальчишка, окажется правдой…
— Спасибо, — еле слышно выдохнул Аргус, осторожно беря из его рук тонкую кожаную полоску, как самое дорогое сокровище.
— Пожалуйста, сэр, — мальчик улыбнулся и направился к лестнице.
***
Когда Том вернулся в гостиную, там его уже ждала Гарри — почему-то очень серьезная, с толстой книгой в руках и новостью, от которой внутри что-то болезненно дрогнуло.
— Василиск? — в первый момент он решил, что его разыгрывают. — Ты шутишь?
— Если бы, — мрачно сказала Гарри и положила перед ним книгу, раскрытую на странице с подробным описанием. — Василиски считаются вымершим видом и были запрещены к разведению ещё в средние века, но во времена основателей они существовали. Эти змеи могут жить больше тысячи лет, их взгляд убивает мгновенно, длина может достигать пятидесяти футов, а яд обладает уникальными разрушительными свойствами. Салазар Слизерин был змееустом и величайшим магом, он вполне мог завести себе подобного… питомца.
— Да, но… — Том быстро пробежал взглядом текст. — В школе? То есть… где-то под замком ползает гигантская древняя смертоносная змея, и об этом никто не знает?
— Скорее всего, он спит, — Гарри перелистнула страницу. — Вот здесь сказано, что василиски способны впадать в спячку, длящуюся не одну сотню лет. А в легенде о тайной комнате говорилось, что только наследник Слизерина сможет выпустить «ужас» и очистить школу от тех, кто недостоин учиться волшебству.
— Наследник? — в памяти что-то тревожно царапнуло. — В смысле, потомок?
— Или просто тот, кто владеет змеиным языком, — тихо сказала Гарри. — Кто-то, вроде Реддла.
— Что? — Том вскинул голову. — Он?..
— Ага, — кивнула Гарри. — Миртл слышала, как он шипел. А потом за раковиной открылся проход, она увидела желтые глаза и… умерла. Мгновенно и совершенно безболезненно.
Том ощутил, как голову сдавил невидимый обруч. В висках застучала кровь. В глазах на мгновение потемнело — и в этой темноте вдруг отчётливо сверкнула крошечная змейка. Казалось, он чувствует кончиками пальцев искусно выгравированную на металле чешую. Эхом зазвучало в памяти далекое шипение: «хосссяин… дождалссся… нассследник»…
— Том! Тебе плохо? Голова болит?
Наваждение рассеялось, в поле зрения появилось встревоженное лицо Гарри.
— Нет, — он опустил руки, осознав, что все это время сжимал голову ладонями. — Я не понимаю… Эти видения… Откуда они? Почему я это вижу? Даже если это все правда, и этот Реддл был наследником Слизерина и выпустил василиска, при чем здесь я? Что меня может с ним связывать? Ну, кроме имени…
— И умения говорить со змеями, — напомнила Гарри. — И внешности.
— Я об этом и говорю! — он внезапно разозлился, но быстро взял себя в руки. — Как это возможно? Мы даже не родственники!
— Откуда ты знаешь? — Гарри прищурилась. — Ведь Нора говорила, что ее прадед был из волшебного рода, так?
— Да, но он был Маккиннон, а не Слизерин.
— Ну и что? — Гарри подняла бровь. — Они все равно могли быть в родстве.
Том посмотрел на неё и нахмурился.
— Даже если так, и окажется, что он мне какой-нибудь четвероюродный дедушка по линии третьего мужа первой свекрови бабушкиной сестры, как это объяснит мои видения? Воспоминания по наследству не передаются!
— Уверен? — скептически хмыкнула Гарри. — Мы же в волшебном мире, помнишь? После твоего фантастического сходства с Реддлом и василиска я уже ничему не удивлюсь. Нет, решать, конечно, тебе, — она пожала плечами, — но я бы на твоём месте попыталась узнать, где этот Реддл сейчас. Или хотя бы, что с ним стало после Хогвартса.
Том опустил взгляд на свои руки. Кончики пальцев все ещё покалывало от воспоминаний о гравировке.