— Очень недальновидно с их стороны.
Перси Уизли осекся и растерянно моргнул. А потом на его лице появилась слегка смущенная улыбка.
— Ты правда так считаешь?
Гарри интенсивно закивала, и у Перси от удовольствия аж кончики ушей покраснели.
— А ещё здоровый образ жизни! — воодушевленно продолжил он. — То, как питается моя семья — это же форменный кошмар! Сплошной жир и сахар! Даже магглы знают, что рацион должен быть сбалансированным, тогда…
Гарри слушала его лекцию о том, как достичь успеха в жизни, подозрительно напоминающую вольный пересказ какой-то мотивационной брошюры, и изо всех сил старалась удержать на лице восхищенно-восторженное выражение.
Найти подход к старшему Уизли оказалось так же просто, как добыть семена из цветка «зубастой герани». На одном из уроков гербологии профессор Спраут объясняла им, что это капризное и весьма опасное растение, которое запросто может откусить палец при попытке раскрыть бутон, но стоит в течение нескольких секунд погладить лепестки, цветок успокаивается и доверчиво раскрывается сам.
Вот и чересчур серьезный и не слишком разговорчивый Перси был по сути таким же цветком. Только вместо лепестков нужно было погладить его чувство собственной важности — и вуа-ля — перед тобой раскрывается кладезь полезных (и не очень) знаний.
— …а главное — вовремя заметить симптомы! — закончил, тем временем, Перси свой страшный рассказ о последствиях неправильного питания.
Гарри тут же воспользовалась возникшей паузой, чтобы направить его поток откровений в нужное русло.
— Ты так интересно рассказываешь, Перси! Я вот никогда не задумывалась о таких вещах, но теперь понимаю, как это важно. И ты так много знаешь! Я думаю, ты был бы замечательным учителем!
— Спасибо, — он искренне улыбнулся. — Но вообще-то я планирую сделать карьеру в министерстве. Начну с малого — устроюсь секретарем, чьи-нибудь ассистентом, да хоть курьером! Главное — оказаться внутри. А уж там я свой шанс не упущу, будь уверена!
— О, я в этом даже не сомневаюсь, — заверила его Гарри. — Скажи, а какие ещё профессии есть в волшебном мире? Я ведь выросла у магглов, очень мало знаю о магической Британии. Кем твои родители работают, например?
Перси слегка поморщился.
— Отец — начальник отдела по борьбе с незаконным использованием изобретений магглов, — пробормотал он без особой гордости. — А мать занимается домом и семьей, нас ведь у неё семеро, больше ни на что времени не остаётся… Билл, мой старший брат, работает по контракту в египетском отделении «Гринготтс», а Чарли в драконьем заповеднике в Румынии.
— А знакомые? — живо поинтересовалась Гарри. — У вашей семьи наверняка куча друзей…
— Не так много, на самом деле, — пожал плечами Перси. — Только Лавгуды — они наши соседи, у них свой журнал. «Придира» называется. Ну, и Поттеры…
— Поттеры — это те, которые входили в состав Ордена Феникса? — Гарри широко распахнула глаза. — Я читала старые газеты, искала материалы для эссе по истории магии.
— Да, Поттеры — герои войны. Джеймс — старший аврор, возглавляет оперативную группу лондонского отделения аврората. У вас это, если не ошибаюсь, называется полицией, — уточнил Перси и, получив подтверждающий кивок, продолжил: — А Лили, его жена, занимается зельями. У неё своя частная лаборатория, ей даже из министерства заказы поступают.
— Мне тоже нравятся зелья, — тут же сказала Гарри. — Кстати, я слышала, в волшебном мире часто профессия передаётся по наследству, это правда? Ну, например, Лонгботтомы — потомственные гербологи, а Сметвики — династия целителей…
— Такое встречается, но Поттеры — это не тот случай. Лили — магглорожденная, а почти все предки Джеймса были артефакторами, он нарушил семейную традицию, решив пойти в аврорат. Может, конечно, кто-то из детей захочет восстановить семейное дело… Хотя я слышал, что Карлус мечтает стать игроком сборной Англии по квиддичу.
— Карлус — это их сын? — уточнила Гарри, заставляя свой голос звучать спокойно.
— Старший, — подтвердил Перси. — Есть ещё младший — Флимонт, но ему всего шесть.
— Два мальчика, — тихо пробормотала Гарри.
Как и говорила МакГонагалл.
— Для волшебного рода, тем более древнего, очень важны наследники, — пояснил Перси, по-своему истолковав ее замечание, а потом спохватился: — Нет, ты не подумай, девочки это тоже хорошо! Вот моя мать, например, так хотела девочку, что не останавливалась, пока не родилась Джинни. Это моя младшая сестра, она поступит в Хогвартс в следующем году. И Лили Поттер, к слову, тоже говорила, что хотела бы иметь дочь. Я однажды слышал их разговор с мамой…
Гарри ощутила, как в горле появился горький комок. Слова Перси окончательно сбили ее с толку. Если Лили сожалеет о том, что у неё нет дочери, значит ли это, что она, Гарри, ошиблась? Может, все-таки, Поттеры не ее семья? Иначе как объяснить то, что никто не в курсе о рождении первенца? Или…
Или специально делают вид, что не в курсе. Но эта версия выглядела ещё более странной.
Нет, что-то здесь не сходится. Определенно, не сходится. Но что?
***
— … ты видел его лицо? Бледный, губы дрожат…
— … думала, бежать за мадам Помфри…
— … да-а, сдаёт старина Слагги…
— … в его-то возрасте! Сколько ему? Отдыхать давно пора…
Том шёл по коридору вместе с группой разновозрастных мальчиков и девочек с разных факультетов, почти не слушая их разговоров. У него самого в голове крутилась только одна мысль:
Что это вообще, к чертям собачьим, было?
А ведь начинался вечер вполне неплохо. На собрание клуба Том шёл в приподнятом настроении и с коробочкой засахаренных ананасов в качестве подарка профессору. Роберт Хиллиард, сам являвшийся участником клуба — именно он передал приглашение — сказал, что профессор их просто обожает, и Том тут же отправил сову родителям с просьбой прислать сладости.
Кто же мог подумать, что этот невинный жест произведёт на профессора такое сильное впечатление? Нет, Слагхорн ничего такого не сказал, принимая красивую коробочку с золотым узором. Но руки у него заметно тряслись, а в глазах металось что-то, очень похожее на панику.
Впрочем, как казалось Тому, ананасы были лишь мелочью, первой ласточкой. Потому что дальше началось что-то совсем странное.
Профессор нервничал. Буквально с того момента, как Том вошёл в просторную комнату с круглым столом посередине, Слагхорн не сводил с него пристального, настороженного взгляда, как если бы он был бомбой со сломанным часовым механизмом. Точно должна рвануть, но когда — боги ведают.
— Как вам в Хогвартсе, Том? — спросил он, представив остальным членам клуба нового участника.
— Мне здесь очень хорошо, сэр, — вежливо улыбнулся Том, а затем по какому-то наитию добавил: — Хогвартс для меня как дом. О таком я мог только мечтать.
Он и сам не понял, откуда появились эти несвойственные ему, словно бы чужие фразы. По лицу Слагхорна пробежала тень. И в тот же момент Том вдруг ощутил знакомое покалывание в висках. Подобное случалось и раньше, ещё до приезда в школу. В такие моменты ему казалось, что он каким-то непостижимым образом слышит, о чем думают люди вокруг. Будто до него долетали отголоски чужих мыслей и воспоминаний.
— Отрадно слышать, — медленно сказал профессор, сделав глоток чая из своей чашки. — Вы ведь росли у магглов, верно? Должно быть, вы удивились, когда узнали о существовании волшебства?
Том хотел было ответить, но тут в сознании вдруг вспыхнула отчетливая картинка: та же самая комната… все слегка размыто, будто не в фокусе… зато отчётливо видно его собственное лицо, так, как если бы он смотрел на себя со стороны… И тот, другой, он говорил, отвечая, кажется, на точно такой же вопрос. А сам Том, не осознавая до конца, что делает, повторял за ним:
— Я всегда чувствовал, что не такой, как все. Особенный. Я мог делать то, чего не могли другие. Я не знал, как это называется, но понимал, что во мне есть сила…