Ирида отвесила сыну подзатыльник:
- Я же помочь хочу, как так можно разговаривать с матерью!
Она нахмурилась и взглянула на лицо сына, но нашла в нём только что-то болезненное и смягчилась. Кивнув куда-то в сторону, она произнесла преувеличенно бодрым голосом:
- Ну, где тут твоя богиня? Я очень хочу познакомиться с ней.
Парень скривился и снова открыл рот, но Дибрель перебил, чувствуя настроение внука:
- Не надо никого гнать, Том, - произнёс дед. – Времени немного, нам надо приступать.
Том кивнул. Дед достал из походной сумки «Лечебные травы», но парень нетерпеливо выхватил её из рук и, волнуясь, открыл на первой попавшейся странице.
Повеяло свежестью. Тому показалось, она на миг заглушила трупную вонь тела Мари; по ногам прошёлся прохладный ветер, будто просочился из камней пола, коснулся коленей, поднялся выше и пропал, будто и не появлялся. Том встрепенулся, подождал немного, но дальше ничего не происходило, и парень сердито хлопнул книгу по стене. Чего-то не хватает, чего-то, из-за чего книга отказывается реагировать на Мари.
А может, это просто книга, и больше ничего?
- Это просто чей-то розыгрыш! Это не тело Мари, а куча с помойки, - он в сердцах указал «Лечебными травами» на стол, - Так что мы зря теряем время! - раздосадовано воскликнул он.
Крупицы надежды всё ещё не покидали его, но Том начинал понимать, что надеяться на такую помощь глупо. Даже если что-то волшебное в этой книжке и есть, Марфлуй изгнали из богов давным-давно, а сама Мари – не богиня даже, а так, жалкий полубожок. Чего он ожидал? Что книга сразу же проведёт дорожку, где искать голову Мари? Или что сразится с Альфредом и его компанией, заберёт голову и поднесёт Тому на золотом блюдце?
Какой же он наивный.
Том потерянно уставился в пустоту. Дибрель взглянул на него смешанным взглядом, не то боль, не то желание помочь, и забрал книгу. Пролистал, осмотрел со всех сторон снова и ласково провёл морщинистым пальцем по названию. Том не видел, но золотистые буквы «Лечебных трав» немного засияли: может, от удовольствия, а может, от света свечи, стоявшей у кровати. Тут Ирида прыснула; Том взглянул в их сторону – и не поверил глазам.
- Ох, папа. Ты что, правда веришь в эту глупую сказку? – она утёрла слёзы смеха, выступившие из глаз. – Я думала, после того, как Том в детстве отказался её слушать, ты тоже забудешь про неё!
Дибрель не ответил, на глазах у изумлённого Тома он продолжал гладить обложку, осторожно касаясь пальцами шероховатой кожи, будто книжка могла укусить при любом неосторожном движении.
- Ты что, серьёзно? Дибрель, да ты с дубу рухнул, если думаешь, что такими методами мы чего-то добьемся. Я думал, ты мне помогать пришёл, но если ты пришёл сюда развлекаться, можешь проваливать. Вместе с Иридой.
Мать снова отвесила ему подзатыльник, да такой, что у Тома перед глазами всё поплыло. Даже она, женщина глупая по своей природе, начинала понимать, что тут к чему, а до Тома никак не доходило.
- Том, как тебе не стыдно! Мы помочь тебе хотим, а ты, неблагодарный, даже не понимаешь, какой вклад мы внесли!
Дибрель вздохнул и продолжил гладить обложку, что-то тихо ей бормоча. Том различил что-то вроде «бедная» и «не обижайся», но ничего не происходило, и дед оставил попытки разбудить книгу.
В дверь постучали. От неожиданности Том подпрыгнул, от страха закололо всё тело. «Стражники!» - понял он. Прошло всего десять минут, а они уже нашли его? Наверняка переполошили весь дворец, им не уйти отсюда живыми…
- Войдите! – крикнула Ирида, и Том чуть не стукнул её за такую беззаботность, но не успел он даже шикнуть, что за ними, вообще-то, сейчас охотится отряд хранителей, дверь распахнулась.
В коридоре робко жался Рю. Том ощутил облегчение, будто на телеге выехал из опасного поворота, и подошёл захлопнуть дверь, но Ирида приветливым жестом пригласила его внутрь:
- Заходи, мальчик.
Дибрель склонил голову перед мальчиком и, стрельнув глазами в сторону дочери, шикнул:
- Ирида, преклонись перед принцем.
У женщины округлились глаза, она снова взглянула на Рю, и волна понимания и узнавания прошла по её лицу; с криком «простите, не узнала, Ваше Высочество!» она наклонилась так низко, что волосы достали пола.